Хайнц Хёне - Черный орден СС [История охранных отрядов] [litres]

Проходил ли разговор именно в таком духе или нет, очевидно, что Шелленберг и Гиммлер при поддержке его лечащего врача Феликса Керстена и начальника личного штаба, обергруппенфюрера СС Карла Вольфа, стали уже поздним летом 1942 года нащупывать пути установления контактов с западными союзниками для достижения сепаратного мира, не исключая и устранения Гитлера. У Гиммлера к этому времени появилась заманчивая мысль, не является ли именно он тем человеком, который при ухудшении военного положения вместо Гитлера приведет Германию и остальные воющие страны к миру. Правда, он попытался отделаться от этой мысли, сказав сам себе, что не изменит величайшему уму всех времен и народов. Но соблазнительная мысль возвращалась снова и снова. Еще в мае 1941 года швейцарец Буркхардт рассказывал жене фон Хасселя, что у него побывал доверенный человек Гиммлера и задал ему вопрос: «Готова ли Англия вести переговоры о мире с Гиммлером вместо Гитлера?» А министр иностранных дел Италии граф Чиано записал 9 апреля 1942 года в своем дневнике: «Гиммлер, бывший ранее экстремистом, держит ныне руку на пульсе народа и желает компромиссного мира».

Представителям нынешнего поколения кажется странным и нереальным, что шеф СС, на совести которого были самые тяжкие преступления века, полагал на полном серьезе, что именно с ним будут вестись переговоры о мире. Современники же воспринимали это иначе: видя в его руках силу, союзники были бы готовы вести переговоры как раз с ним. Некоторые государственные деятели втайне аргументировали такое положение вещей, подобно генеральному директору министерства иностранных дел Испании Хосе Марии Дуссинаге, который относил Гиммлера «к числу тех, кто искал мира с союзниками, чтобы не допустить советско-русского вторжения в Европу. При этом все исходили из необходимости ликвидации Гитлера и его ближайшего окружения, что мог осуществить только Гиммлер. Таким образом, именно в его руках находился ключ, которым можно было открыть дверь для мирных переговоров».

И все же Гиммлер не решался на разрыв с Гитлером, хотя с лета 1942 года у него уже было оружие, с помощью которого он мог в случае необходимости устранить диктатора. Из истории болезни на 26 страницах следовало, что Гитлер страдает последствиями заболевания сифилисом и ему угрожает прогрессивный паралич. Гиммлер задал тогда своему лечащему врачу Керстену вопрос: «Доктор, скажите мне, наконец, можно ли считать фюрера душевнобольным?»

Керстен ответил ему кратко: «Место Адольфа Гитлера не в штаб-квартире, а в нервно-психической лечебнице».

Гиммлер тем не менее так и не мог прийти к окончательному решению, сказав: «Будучи рейхсфюрером СС, на пряжке ремня которого написано: „Моя честь означает верность“, я не могу выступать против фюрера».

Шелленберг подобных угрызений совести не испытывал. Он начал проведение операции, шедшей по многим каналам и преследующей две цели: начать переговоры с американской стороной и сбросить Риббентропа. Бригадефюрер СС использовал при этом целый ряд импозантных личностей. Коррумпированного помощника статс-секретаря Мартина Лютера Шелленберг вовлек в борьбу против Риббентропа. Сопротивленца Лангбена послал в нейтральные страны для установления контактов с союзниками. Через оберфюрера СС Фрица Кранефуса, секретаря «кружка друзей рейхсфюрера СС», вышел на международные связи деловых людей, членов этого кружка. Не погнушался он и советами представителя европейской аристократической верхушки, который проходил в его списках доверенных лиц под номером 144/7957, – принца Макса Эгона Гоэнлоэ-Лангенбурга.

Принц, 1897 года рождения, лейтенант в отставке, женатый на испанской маркизе де Белвис де Навас, живший уже долгое время в Испании, поддерживал тесные связи с СД, движимый имущественной политикой своего дома, имевшего крупные земельные владения в Судетской области. Именно из-за соображений обеспечения своих прав на эти земли принц в 1938 году во время Судетского кризиса поддержал Гитлера и предложил СД свои дипломатические способности и довольно широкие связи. В начавшейся затем войне он использовал шанс «мирного сосуществования» с нацистами.

Но не только имущественные соображения объясняли ту роль, которую принц играл в операции Шелленберга. В его душе жили еще определенные представления о классической дипломатии и роли высшей аристократии в истории Европы. Ведь в XIX веке из династии Гоэнлоэ произошли немецкий рейхсканцлер, французский маршал, кардинал римско-католической церкви, фельдмаршал австро-венгерской монархии, несколько прусских и баденских генералов, а также вюртембергских маршалов и генерал-адъютантов кайзера и даже русский царь. Вместе с тем Макс Гоэнлоэ верил в старый европейский принцип разделения сил, в связи с чем использовал высших национал-социалистских функционеров, чтобы научить властителей третьего рейха некоторым премудростям.

«Начиная свою операцию (приведшую к началу Второй мировой войны), Германия исходила из неверных предпосылок, в связи с чем просчиталась, – писал принц в своем меморандуме в сентябре 1939 года, врученном Герману Герингу. – Она не учла, что Англия и Франция вступятся за Польшу, ведь речь шла не только о Польше, а о совершенно ином – о сохранении и обеспечении мира и покоя в Европе. Поэтому необходимо, хотя это и может показаться запоздавшим мероприятием, иметь в виду следующее: восстановление доверия и гарантии соблюдения договоров, разоружение при взаимном контроле, возможно, и предоставление независимости Чехии, как уже демилитаризованному государству… Рузвельт может еще быть посредником в этих вопросах, но очень скоро будет уже поздно».

Совместно с оберфюрером СС Хёном принц рассылал памятные записки влиятельным лицам в государстве, призывая их выступить с мирными инициативами. Некоторые из меморандумов по подсказке посла Хевеля, старого нациста, возглавлявшего один из отделов министерства иностранных дел в период прихода Гитлера к власти, были перепечатаны на специальной пишущей машинке и представлены диктатору. Результатом, однако, было запрещение «пораженческой писанины». Хёну был сделан выговор. Тогда принц стал выступать за установление сепаратного мира с западными союзниками. Он выезжал в Швейцарию, пытался заинтересовать своими предложениями дипломатов союзников и даже добился симпатий Ватикана, который в свою очередь передавал через него свои послания в адрес властителей третьего рейха.

Не без подсказки Ватикана принц Гоэнлоэ составил новый меморандум, который передал в конце 1941 года Хевелю, когда тот посетил Испанию. Принц констатировал: «Выясняется, что Адольф Гитлер находится полностью в руках прусских генералов и переносит прусские методы на обращение с покоренными народами. С каждым месяцем народы станут все отчетливее понимать, что Европой правит Пруссия, применяя жестокие силовые меры, которые вызовут у них гнев и возмущение и побудят к восстанию. В конечном итоге вся Европа превратится в единый монолитный фронт против немцев. И Германии не останется ничего другого, как отступать шаг за шагом. А это станет началом освободительной борьбы – борьбы, в которой рейх проиграет, если не смягчит свою политику и не попытается найти компромисс с государствами и народами Европы».