Николай Эппле - Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах

Этот случай стал важнейшим прецедентом. В процессе поиска захоронения Тимотео Мендьеты были идентифицированы останки еще нескольких человек. Теперь перед глазами у их родных и тысяч им подобных есть обнадеживающий пример. Истории Асеньсьон и других потомков репрессированных в годы Гражданской войны посвящен документальный фильм Амульдена Караседо и Роберта Бахара «Молчание других», получивший спецприз на Берлинском кинофестивале в 2018 году.

Настойчивость Асенсьон в отстаивании справедливости по отношению к своему отцу — пример, работающий и в масштабах всей Испании. В мае 2017 года парламент, большинство в котором составляла левая оппозиция, проголосовал за резолюцию (не имевшую, впрочем, обязательной силы), призывающую вынести останки Франко из базилики в Долине павших. Летом 2018 года возглавляемая премьером Мариано Рахоем Народная партия оказалась замешана в коррупционном скандале. Рахой и его правительство, фактически блокировавшее выполнение Закона об исторической памяти, вынуждены были уйти в отставку. Одним из первых решений нового правительства во главе с молодым премьером-социалистом Педро Санчесом стали поправки в Закон об исторической памяти, согласно которым останки Франко должны быть эксгумированы и перезахоронены в любом другом месте по усмотрению семьи. Испанский премьер заявил:

Испания, как устоявшаяся европейская демократия, не может позволить себе символов, разделяющих испанцев.

24 октября 2019 года в присутствии министра юстиции Испании, католического духовенства и потомков Франко останки диктатора были перенесены из Долины павших и захоронены на кладбище Эль-Пардо под Мадридом.

Однако вопросов по-прежнему больше, чем ответов. Даже перестав быть местом упокоения Франко, мемориал в Долине павших остается памятником торжеству диктатуры и ее благословению со стороны церкви. Те, кто участвовал в преступлениях режима Франко — например, обвиняемый в пытках заключенных бывший инспектор мадридской полиции Антонио Пачеко по прозвищу Билли-малыш, — по-прежнему на свободе. Испанское общество все еще разделено в отношении к франкистскому прошлому.

24 июня 1995 года на центральном стадионе Йоханнесбурга проходил финальный матч чемпионата мира по регби. Но в историю этот день вписала не победа «Спрингбоков», южноафриканской сборной, над объективно более сильными новозеландцами, а появление на стадионе избранного год назад на пост президента Нельсона Манделы, облаченного в зеленую форму национальной команды. Регби традиционно был в ЮАР спортом белой элиты — не менее важной частью их самоидентификации, чем принадлежность к Голландской реформатской церкви. В болезненно разделенной по расовому принципу стране эта игра вызывала раздражение черного большинства. На международных чемпионатах небольшой сектор для черных был всегда полон, они считали своим долгом прийти и поболеть за команду противника.

Но в этот день, увидев на стадионе Манделу, одетого в форму «Спрингбоков», весь белый стадион (черные составляли только одну тысячу из 63 тысяч) встал, скандируя «Нельсон! Нельсон!» и «Мадиба! Мадиба!» (клановое, «черное» имя Манделы). Когда после игры капитана сборной Франсуа Пиенара спросили, каково это — ощущать поддержку 63 000 человек, он сказал: «Сегодня мы почувствовали поддержку не 64 тысяч, а 42 миллионов человек», имея в виду все население страны, а не только белое меньшинство. Вручая ему кубок, Мандела сказал: «Спасибо вам большое за то, что вы сделали для нашей страны!» Пиенар ответил: «Господин президент, это ничто по сравнению с тем, что вы сделали для нашей страны». Архиепископ Десмонд Туту, «крестный отец» южноафриканского примирения, назвал произошедшее в этот день «разворотом страны»: «Это было невероятное превращение. Что-то исключительное. Мы словно бы услышали: да, стать единой нацией действительно возможно».

Удалось ли реализовать эту возможность, до сих пор не вполне очевидно. Но южноафриканская модель — интереснейшая и очень достойная попытка, важная сразу по нескольким причинам. Прежде всего — это пример предельно разделенного общества, сумевшего запустить внутри себя процесс примирения. Сделано это было благодаря довольно своеобразному применению инструментов правосудия переходного периода. Главным механизмом объединения общества в ЮАР стали правда и попытка простить преступления прошлого.

Идеология расовой сегрегации — важная составляющая африканерского (африканерами называют себя живущие в ЮАР потомки колонистов немецкого, голландского и французского происхождения) национализма. Она намного старше и апартеида, и самой Южно-Африканской Республики. Эта идеология сформировалась в первую очередь под влиянием не антинегритянских, а антибританских настроений. Она была неотделима от движения потомков европейских эмигрантов к независимости [190] Хороший анализ корней апартеида в сравнении с другими расистскими политическими системами дан в книге: Marx A. W. Making Race and Nation: A Comparison of South Africa, the United States, and Brazil. Cambridge University Press, 1997. . Эти идеи сложились в политико-религиозную систему в XIX веке, в период острого конфликта с Британией, спровоцировавшего сначала массовый исход буров из подчиненной Британией Капской колонии на восток, получивший название Великого трека ( Great Track ) (переселение потомков голландских колонистов [буров] в центральные районы Южной Африки в 1835–1845 годах, приведшее к созданию Южно-Африканской Республики [Трансвааля] и Оранжевого Свободного Государства), а потом англо-бурские войны (военные конфликты на юге Африки между Британской империей и различными бурскими республиками в 1880–1881 и 1899–1902 годах, закончившиеся поражением буров). Для кальвинизма африканеров было характерно считать себя избранным народом, обетованной землей для которого является Южная Африка, и трактовать собственную историю в духе истории библейской — видя в Великом треке подобие Исхода, в битве на Кровавой реке (столкновение между вооруженными отрядами буров и зулусов в ходе Великого трека 16 декабря 1838 года) подобие битв евреев с филистимлянами, а в Англо-бурских войнах — с римлянами.

В основе этой идеологии лежит представление о том, что белым африканцам Богом назначено привести Южную Африку к процветанию. Для этого они должны быть независимы (господство британцев в экономике и политике считалось таким же отходом от собственного предназначения, как излишнее влияние черных), не должны смешиваться с местными жителями (практика смешанных браков была широко распространенной среди буров Капской провинции, дав начало так называемым «цветным» южноафриканцам). Все национальные группы должны существовать компактно в интересах процветания каждой из них, но под управлением и господством белых. На стотысячном митинге в честь столетия Великого трека Даниэль Франсуа Малан, кальвинистский проповедник, лидер Национальной партии и премьер-министр Южно-Африканского Союза в 1948–1954 годах, говорил: