Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Программа «Остарбайтер» оказала глубокое и необратимое влияние на местное население. Многочисленные сообщения с мест свидетельствовали о том, что немецкие власти не отдавали себе отчет, каковы будут политические последствия ее реализации. Мы видим в документах одни и те же объяснения, что неблагоприятная перемена в отношении населения к немецким властям была обусловлена, а зачастую и напрямую зависела от принятой программы. Тайно осуществлявшаяся перлюстрация писем на оккупированных территориях показала, что «население особенно остро реагирует на насильственное отнятие детей у матерей и школьников у семей. Те, кто находится под угрозой отправки в Германию, стараются избежать этого всеми возможными способами…Это ведет к усилению контрмер со стороны немцев, среди которых конфискация зерна и собственности; сожжение домовладений; насильственное содержание населения в одном месте и плохое обращение с задержанными; насильственные аборты беременных женщин».

В ответ на всеобщее возмущение принимались все более жесткие контрмеры, которые, в свою очередь, вызывали еще большую враждебность. Из пересыльного лагеря в Киеве сообщали, что «жители города почти ежедневно являются свидетелями избиений и жестокого обращения с теми, кого вывозят в Германию. Родственникам отъезжавших рабочих не было позволено передать им продовольствие и одежду, а провожавших плачущих женщин отталкивали прикладами».

На людей время от времени проводили облавы на рыночных площадях, в кинотеатрах и церквах. «Большая часть новостей» в письмах с Украины родственникам в Германию «представляет собой жуткие описания» действий немецких властей. «Наказывают кнутом, сжигают дома и даже целые деревни; все это продолжается с октября 1942 г. и делается в отместку за невыполнение разнарядок по мобилизации рабочей силы». Людей, которых везли в товарных составах в Германию, во время пути часто не кормили в течение нескольких дней, содержали в антисанитарных условиях, и с ними жестоко обращалась охрана.

Кроме того, тяжелое впечатление производили инвалиды, отпущенные из Германии на родину. Чего стоил только один вид вернувшихся людей – тяжело больных, покалеченных и истощенных от голода. Можно понять, почему те местные жители, которые ждали отправки в Германию, встречая транспорты с этими людьми, впадали в состояние некоего психоза. Поступали сообщения о случаях членовредительства и самоубийствах, о массовых побегах.

Положение «остарбайтеров» в Германии тоже было крайне тяжелым. Если смертность в их среде была меньшей, чем у военнопленных, то это объяснялось только тем, что немецкие работодатели старались поддерживать на необходимом уровне их работоспособность. Все же материальное обеспечение «остарбайтера» – продовольственные пайки, одежда, медицинская помощь – было неизмеримо худшим в сравнении с положением представителей других оккупированных немцами стран, работавших на немцев. Это привело к тому, что моральное состояние «остарбайтера» начало сказываться на продуктивности производства. Вот что писал о его жизненных условиях немецкий офицер после войны: «Его права выйти из лагеря, получать достойную оплату труда и пропитание были более ограниченными, чем у поляков. Утверждалось, что обычно населению восточных областей присуще довольствоваться малым. Наказание в виде порки было в той или иной степени официально разрешено. За вступление в половую связь с немецкими женщинами грозило вынесение смертного приговора… Помимо этого, существовали другие издевательские правила, например ограничение права пользоваться общественным транспортом, чтобы исключить любой контакт «остарбайтера» с немецким населением».

Все мобилизованные работники на фермах, частных предприятиях и заводах находились под постоянным наблюдением немецкой полиции и СС. Всех бежавших отправляли в концентрационные лагеря или убивали; советские рабочие, попытавшиеся бежать, подвергались «особому обращению» – смертной казни. В декабре 1942 г. вышло распоряжение Гиммлера, шефа полиции безопасности (Зипо) и СД, довольно необычное на первый взгляд, которое начиналось такими словами: «По причинам чисто военным, имеющим большое значение и не требующим дальнейшего обсуждения, рейхсфюрер СС и начальник немецкой полиции отдали 14 декабря 1942 г. приказ, согласно которому не позднее конца января 1943 г. по меньшей мере 35 тысяч трудоспособных работников должны быть переведены в концентрационные лагеря. Приступить к выполнению приказа следует немедленно… Остарбайтеров и других иностранных работников, предпринявших попытку побега или нарушивших условия своего контракта, необходимо как можно быстрее депортировать в ближайший концентрационный лагерь…»

Во всяком случае, СС относились к восточным рабочим с большей жестокостью, чем ведомство генерального уполномоченного по использованию рабочей силы. Назначив сами себя хранителями чистоты нацистской идеологии, чины СС косо смотрели на прибывавших в рейх «унтерменшей». Гиммлер, еще до назначения Заукеля, распорядился о принятии необходимых «мер безопасности» в отношении работников из восточных регионов Европы. Смертной казнью и заключением в лагерь наказывались все виды преступлений, начиная от интимной связи с немками и до подозрения в саботаже. Заукель всегда мог рассчитывать на поддержку СС, когда требовалось принятие «крутых мер» для выполнения его задач. И жадные до власти функционеры СС старались расширить свои прерогативы не только в этой, но и в других областях. В ноябре 1942 г. Гиммлер одержал новую победу, сведя роль министерства юстиции к нулю; была достигнута «договоренность», которая предусматривала: «Рейхсфюрер СС и рейхсминистр юстиции О. Тирак пришли к соглашению, что отныне министерство прекращает обычные судебные разбирательства в отношении поляков и других восточноевропейских народов. Впредь рассмотрение всех этих дел переходит в ведение полиции». Эти «расово неполноценные» восточные европейцы на территории рейха представляли собой «постоянную опасность и, будучи чуждыми по своему расовому происхождению, подлежали юрисдикции иного уголовного кодекса, в отличие от немцев».

Теперь СС получили свободу действий. Беззаконие стало законом; отныне любой «остарбайтер» зависел от произвола людей Гиммлера. В своей речи в Позене (Познани) в октябре 1943 г. Гиммлер показал, что он был не намерен расслабляться. Порассуждав о неполноценности жителей Восточной Европы, он заявил: «Мне совершенно безразлична судьба русских или чехов… Живут ли другие народы в изобилии или умирают от голода. Меня интересует только, насколько нужны они нам в качестве рабов, и больше ничего». Только в 1944 г. отношение СС коренным образом изменилось. Наиболее догматичная и самая могущественная организация Третьего рейха была в то же время и наиболее косной, медленно меняющей свои представления в условиях быстро изменявшейся действительности.