Николай Лебедев - Программа «Союз – Аполлон»: афера космического масштаба?

Плотность керосина при охлаждении от 36°C до 6°C возрастает на 3 % [2]. Соответственно, на 3 % увеличилась и масса керосина при заправке баков ракеты для «Союза-19».

А что это дало для увеличения полезной нагрузки? Это просто оценить. Одна ракета выводит на орбиту один корабль. Две ракеты заправляются ровно в два раза большим количеством керосина и выводят на орбиту два корабля «Союз». То есть удвоение массы общей заправки удваивает массу полезного выводимого груза. Тогда увеличение заправки керосина одной ракеты на 3 % увеличит массу выводимого груза тоже на 3 %. Штатная масса корабля «Союз», запускаемая на орбиту ракетой 11А511У, равна 6,8 т. Такую массу и запланировали разработчики для «Союза-М» (глава 1). 3 % от этой массы составляет 0,2 т или 200 кг. Вот на сколько килограммов должен был потяжелеть «Союз-19».

(Проведенный А. Булатовым точный расчет с применением формулы Циолковского и численного моделирования дал те же результаты.)

Итак, стараниями В. Ф. Попова и вверенных ему служб космодрома грузоподъемность ракеты возросла на 200 кг. А теперь посмотрите в конце предыдущей главы, каков примерный вес тогдашнего передового (конечно, американского) видеопроигрывателя? Те же 200 кг! Любопытное совпадение!

За разработку корабля отвечало ОКБ-1 (в 1975 году – генеральный конструктор В. П. Глушко). За разработку ракеты – то же самое ОКБ-1 плюс ЦСКБ «Прогресс». То есть и ракета, и корабль создавались под единым научно-техническим руководством. Поэтому значение максимально допустимой массы корабля было точно согласовано с мощностью ракеты и в проектах, и на практике.

Ни в одной публикации по истории советской части ЭПАС, исключая интервью В. Ф. Попова, нет ни слова об апрельском увеличении массы корабля и об его следствии – задании на охлаждение керосина.

Ни слова не говорится об охлаждении керосина и в весьма объемной советской официозной книге «„Союз“ и „Аполлон“», изданной в 1976 году [3]. Допустим, что в 1976 году разработчикам помешала об этом написать советская секретность. Все-таки перед заправкой ракеты применена новая технологическая операция.

Но вот через 20 лет после ЭПАСа, в 1996 году, вышло специальное юбилейное издание РКК «Энергия» [4]. Очень многие участники ЭПАСа на этот момент еще живы и работают в том же самом ОКБ, только сменившем название на «Энергию», Советского Союза вот уже пять лет как нет, и в моду вошло раскрывать советские секреты. Но и в юбилейном издании [4] нет упоминания о переизбытке массы корабля или об охлаждении керосина, заливаемого в ракету «Союз».

Прошло 27 лет, и вышли очень подробные воспоминания ответственного участника советской части ЭПАСа [5]. Охлажденным керосином в них опять и не пахнет!

Только через 28 лет главный инженер космодрома решил рассказать нам про охлаждение керосина жарким июльским днем 1975 года. Между прочим, военный человек, генерал-майор в отставке. Приучен всей своей службой держать язык за зубами, когда дело касается служебной тайны. Но и он понимает, что за 28 лет секретность спецзадания «Керосин» быльем поросла.

А разработчики все молчат. Отсюда напрашивается вывод: не знали разработчики о том, что созданный ими «Союз-19» будет стартовать 15 июля 1975 года с каким-то дополнительным грузом с примерной массой 200 кг.

«За три месяца промышленность была не в состоянии построить необходимый охладитель». Конечно, в компетенцию В. Ф. Попова не входило знать возможности космической промышленности. Скорее всего, он повторяет слова тех, кто давал приказ на охлаждение керосина именно космодрому в лице его начальника.

На самом деле космическая промышленность в СССР находились на высочайшем уровне технического оснащения. Неужели она за три месяца не справилась бы с заданием, для которого службам космодрома потребовалось всего две недели? С чего бы вдруг такое недоверие?

По мнению автора, дело тут в том, что космическая промышленность не должна была знать о задании на охлаждение керосина. Только по самому факту создания такого охладителя грамотные люди поймут, что затевается увеличение грузоподъемности ракеты и, соответственно, массы полезной нагрузки, то есть корабля. Так что разговоры о неспособности промышленности быстро создать охладитель – это, скорее всего, ловко придуманная легенда прикрытия. Значит, главные разработчики и корабля, и ракеты не должны были знать о запланированном кем-то увеличении массы корабля.

Минимум посвященных – это азбука секретности. О задаче охлаждения керосина знали начальник космодрома, получивший приказ, и ответственный исполнитель приказа В. Ф. Попов. Идея теплообменника очевидна. Нужные специалисты на космодроме есть. И производственные мощности есть, на которых изготовить теплообменник – не проблема. Знали об охлаждении керосина еще военнослужащие космодрома, которые непосредственно работали с теплообменником, охлаждали керосин, везли его на старт и заливали в ракету. Но ведь они были обязаны соблюдать режим секретности. Приказы не обсуждают, а выполняют!

Действительно, меры сокрытия были приняты и на самом космодроме. «Керосин охлаждался не на стартовой площадке, а непосредственно на складе начальника тыла космодрома Байконур» [1]. Разработчикам нечего делать на этих складах. На космодроме действовал, по свидетельству ветеранов, очень жесткий пропускной режим. Когда же ракета будет стоять на старте, то она будет вся в инее от стекающих струй холодного воздуха, охлажденного от баков с жидким кислородом (температура жидкого кислорода равна примерно −180 °C). Кто из непосвященных догадается, что в жаркий летний день в керосиновые баки залит охлажденный керосин?

Итак, в день старта «Союза-19», 15 июля 1975 года, ракета была готова вывести на орбиту потяжелевший семитонный корабль. Значит, и нам пора на старт!

Штатная процедура запусков пилотируемых кораблей предусматривает, что во время старта космонавты находятся под непрерывным телевизионным наблюдением (илл. 1а). И позже, уже на орбите, ЦУП с помощью бортового ТВ в любой момент может контролировать обстановку в корабле.

Полет «Союза-19» стал исключением из этого правила (илл. 1б).

Илл. 1. а) штатная ситуация: во время старта и после него космонавты находятся под непрерывным телевизионным наблюдением; б) «Союз-19» стартовал с неработающим ТВ