Робер Шарру - Сокровища мира - зарытые, замурованные, затонувшие

Последние моральные устои, еще как-то сдерживавшие членов экспедиции, в одночасье рухнули. Всеми умами овладел психоз пиратства.

20 сентября 1697 года Кидд захватил мавританский парусник под лукавым предлогом, что все мавры вообще известные пираты. Груз на судне был не особо ценный: шелк, перец, благовония, но этого хватило, чтобы раздразнить нездоровые желания команды. Сам Кидд не особенно сильно боролся с угрызениями совести и под разными незаконными предлогами начал захватывать подозрительные, а то и просто первые попавшиеся суда. В общем, наступил момент, когда никто уже не собирался скрывать свое пиратство.

27 ноября был разграблен корабль «Мэйдн»; затем корабельную казну пополнили другие, менее значительные трофеи. Первый сезон охоты блистательно завершился захватом большого стопятидесятитонного судна «Кедеф Мерчент». Затем решили зайти в гавань, пересчитать добычу и разделить по флибустьерским законам. Кидд решил уничтожить свой корабль, ставший слишком известным как пиратское судно, и отправился в дальнейший путь на «Кедеф Мерчент», быстром и надежном паруснике.

Ценностей на борту хватало: дорогие товары, пряности, шелка и другие ткани, сахар, селит-, ра, а вдобавок — пиастры, серебряные монеты, жемчуг, алмазы, рубины, золотые украшения на общую сумму в четыреста тысяч фунтов стерлингов. Надо только было доставить этот груз в Америку и там доказать законность его происхождения. Задача трудная! Ведь Кидд теперь стал известен по всему земному шару, однако известность, в общем, служила больше к его чести.

Да, он был пират, но благородный пират. Кидд всегда оставлял жизнь морякам с захваченных судов, хотя и знал, что такое милосердие будет дорого ему стоить. Ведь ограбленные могли, вернувшись домой, рассказать о своих злоключениях, и тогда станет известно, кто на них напал.

Между прочим, именно из подобных донесений пострадавших мореплавателей ясно, что Кидд никогда не заходил дальше семьдесят пятого меридиана и уж подавно не бывал в Китайском море, где молва обычно помещает его клад.

Итак, Индийский океан стал опасен для Кидда. На новом корабле он опять обогнул мыс Доброй Надежды и направился к Америке. Лродолжал ли он пиратствовать на обратном пути? Возможно, даже наверняка. Во всяком случае, он плыл домой с редкой беззаботностью, даже не подозревая о грозящей опасности. Полагают — и это, без сомнения, верно, — что Кидд вообще не так уж много занимался разбоем, и на нем не было ни одного убийства, кроме случайной смерти Уильяма Морра, и что он рассчитывал остаться в своих подвигах неопознанным. К тому же он надеялся на поддержку короля и важных вельмож, которым вез богатую добычу. А раз так, Кидд полагал, что может спокойно вернуться в Америку.

В октябре 1698 года «Кедеф Мерчент» подошел к острову Ангилья в Антильском архипелаге.

Ангилья находится к северу от Карибских островов под 18°20’ северной широты и 65°42′ западной долготы. Это низменный песчаный остров с чрезвычайно изрезанной и извилистой береговой линией, за что и получил свое имя, означающее «Угорь».

Команда после долгого перехода через океан с радостью сошла на берег. Но Кидд остался на борту: видно, был не вполне спокоен. Может быть, он не хотел оставить без надзора свои собственные ценности: камни, жемчуг и прочее. Каждый член экипажа получил свою долю драгоценностей, остальные же товары предназначались судовладельцам.

Вернувшись, матросы принесли дурную весть: «Адвенчур Галлей» был занесен в списки пиратских судов, а капитану предъявлено обвинение в «вооруженных грабежах в водах, подлежащих суду Адмиралтейства». Это означало, что его признали пиратом, что влекло за собой смертную казнь или по меньшей мере вечную каторгу.

Но угроза не особенно испугала Кидда. Если его и признают виновным в грабеже (а это надо еще доказать), то уж никак не обвинят в убийстве, потому что он в самом деле никого не убивал. Все же он осознал, чем рискует: ему угрожали тюрьма и крупный штраф.

Но раз Кидд принял решение сдаться властям, понятно, что он в первую очередь позаботился о сокровищах. Не так же он глуп, чтобы вернуться в Нью-Йорк, имея при себе или на судне свои несметные богатства? Немыслимое дело!

Попав в ловушку, Кидд должен был позаботиться о собственной защите. В первую очередь надо было спрятать ценности в надежном месте. А есть ли для клада место надежней, чем многочисленные извилистые бухточки Ангильи?

Капитан мог просто как-нибудь до рассвета сесть один в шлюпку и отвезти ларец на берег. Он весил не больше тридцати — сорока килограммов. До берега было недалеко, и доплыть туда под покровом ночи не составляло труда. Ничуть не труднее зарыть ларец до лучших времен на несколько футов в песок.

Вероятно, так оно и было. Мы считаем, настоящий клад капитана Кидда зарыт на берегу не далее трех миль от города Ангилья.

Итак, сокровище спрятано. «Кедаф Мерчент» появляется на Испаньоле (нынешнем Гаити), бросает там якорь. «А теперь будь что будет», — думает Кидд. Сознание невиновности и оставленный на Испаньоле залог придают ему силы. Он садится на шхуну «Антонио» и отправляется в Нью-Йорк. Судовладельцам — лордам Белло-монту, Орфорду (первому лорду Адмиралтейства), Соммерсу, Ронни и герцогу Шрюсбери — он сообщает, что в их распоряжении находится богатейший и наизаконнейшим образом добытый груз.

Но грабежи «Адвенчур Галлей» наделали гораздо больше шума, чем предполагал Кидд. Скандал был таким громким, что титулованные судовладельцы, несмотря на все свои титулы, не рискнули заступиться за своего капитана. Напротив, они еще больше ужесточили обвинение. Потрясенный Кидд был не в силах поверить собственным глазам и ушам: его объявили врагом общества, первым пиратом в мире! Он был взят под стражу, доставлен в Англию и там больше двух лет провел в тюрьме. 8 мая 1701 года суд Олд Бейли приговорил Кидда и девять членов его команды к смертной казни.

Кидд настаивал на своей невиновности. Говорят, что, услышав обвинительный приговор, он сказал судьям:

— Я знаю, где зарыт большой клад, и могу показать вам его, если вы сохраните мне жизнь.

Но 23 мая 1701 года его повесили в Экзекьюшн Док. Веревка оборвалась, и тогда Кидд все-таки признался тюремному священнику Полю Лоррену в грабежах — но не в убийствах. Затем несчастного повесили опять, на сей раз успешно.

Из всего этого вышло, что одного из самых неприметных пиратов, который по всей справедливости должен был бы оставить в летописях флибустьерства совершенно незначительный след, невероятный поворот судьбы удостоил незаслуженной известности и незаслуженно сурового наказания. История его клада разбухала вместе со славой самого Кидда и вошла в легенду с совершенно невероятными подробностями. По свету стали гулять всякие планы и описания, так что вскоре «баснословный клад Кидда» взбудоражил все умы.