Юлия Латынина - Заблудились в трех нарративах. Инфантильный социализм стал новой религией Большого Запада

Когда началась революция и была принята Декларация независимости, Элизабет было 34 года. Элизабет не умела читать, но она слышала, что в Декларации есть строки о том, что люди «равны, свободны и независимы друг от друга и имеют право наслаждаться без препятствий своими жизнями, свободой и собственностью».

Элизабет ушла из дома Эшли и обратилась за помощью к Томасу Седжвику, другу Джона Адамса. Когда Эшли потребовали вернуть свою собственность, Седжвик и Элизабет Фримен заявили в суде, что, согласно Декларации независимости, владеть человеком — неконституционно.

И они выиграли суд. И этот суд потом послужил основанием для того, что Массачусетс, а за ним и остальные северные штаты запретили рабство. Элизабет стала свободной женщиной. Она стала успешной и очень востребованной сиделкой. Она дожила до 83 лет, окруженная правнуками и праправнуками, одним из которых был У.Э.Б. Дюбуа.

Перенесемся теперь в Саудовскую Аравию, страну, которая отсутствует на радаре инфантильных социалистов.

Рабство в Саудовской Аравии было формально отменено в 1962 г., но оно продолжается, по очень уважительной причине: а именно, шариат разрешает рабство. Саудовские дипломаты даже иногда привозят с собой рабынь в Лондон.

Я употребляю в данном случае слово «рабыня» не как метафору.

Я имею в виду случай рабыни Менде Назер, уроженки Судана, на деревню которой в 1994 г. совершили набег арабские работорговцы. Взрослых они убили, а детей продали в рабство. Менде Назер не была исключением. С 1983 по 2005 г. в Судане были захвачены в рабство до 200 тысяч рабов. Большую часть их составляли народы динка, нуэр и нуба. Они были захвачены в рабство арабами в ходе официально объявленного джихада.

Джихад был так успешен, и рабов было так много, что их цена упала до 50 долларов за раба.

Арабы занимаются работорговлей отнюдь не с ХХ века. Дело в том, что законы шариата разрешают обращать в рабство только в ходе войны, и только язычника. Не десятки и сотни тысяч, а миллионы рабов были украдены со всех побережий Африки, их села были сожжены, их родители были убиты.

Масштабы набегов были таковы, что пустели целые побережья. Исламские страны были самыми крупными потребителями африканских рабов в истории, и это продолжалось 13 столетий. Это продолжалось в XXI веке.

Женщины из исламской страны в Лондоне.

Фото: Reuters

Мы могли бы ожидать, что наши бдительные воук-комиссары, способные выявить расизм даже на кроссовках Nike, будут бороться, хотя бы чуть-чуть, и против современного рабства. Что они осудят законы шариата, согласно которым миллионы африканцев в течение тысячи с лишним лет были рабами в странах Магриба.

Однако я не вижу протестов против современной работорговли в Африке и на Ближнем Востоке. Я вижу только протесты против капитализма в США. Я вижу протесты против «белой привилегии». Из этого я делаю вывод, что «белая привилегия» — это не миссис Эшли, которая бьет Элизабет Фримен раскаленным совком. Это Томас Седжвик.

Музей афроамериканской истории в Вашингтоне недавно выпустил методичку, описывающую «белые» черты характера. Среди этих черт значатся, в числе прочего, индивидуализм, рациональное мышление, способность к выяснению причинно-следственных связей, умение планировать будущее и откладывать удовлетворение сиюминутных желаний ради реализации долгосрочных целей.

Правда, господа? Вы действительно собираетесь отменить индивидуализм и научный метод? Что это за странный расизм наоборот,

который отказывает остальным расам в умении планировать будущее и способности брать на себя ответственность за неудачи и успехи?

Несложно заметить, что методичка наших борцов с расизмом перечисляет не черты «белого», а черты взрослого. С точки зрения этой методички нигерийская американка, которая с 11 лет занималась биомедициной, — «белая», а оболтус-WASP, который в тридцать лет живет на деньги родителей, — «черный».

«Белая привилегия» и правда существовала. Это была большая привилегия в XIX в. — быть белым и мужчиной где-нибудь в США, а не женщиной где-нибудь в турецком гареме.

Точно так же, как сейчас привилегия — это быть американцем. Но привилегии не отменяют — их распространяют. Великая Хартия вольностей была привилегий для баронов. Ее не отменили. Ее распространили на остальное население. Если бы ее отменили, из Англии получился бы Китай.

Индивидуализм, рациональное мышление и независимость действительно были привилегий белого мужчины в XIX в. Но женщины получили права не за счет того, что они отменили индивидуализм и независимость мужчин. А за счет того, что они сами стали независимыми.

Как заметил в своей Discrimination and Disparitiesблистательный экономист и мыслитель Томас Соуэлл (кстати, чернокожий) — ни в одном из когда-либо существовавших человеческих обществ, в том числе и в нынешних США, индивидуальные экономические бенефиты не распределялись в точном соответствии с индивидуальными достоинствами. Проблема в том, что минусы этого несправедливого общества гораздо меньше, чем минусы той утопии, которую инфантильные социалисты обещают построить.

Можете нам, русским, поверить в этом вопросе. Мы эксперты. Мы в этой утопии жили.

Активисты движения BLM.

Фото: Reuters

Третье, что нужно для успеха революции, — это нетерпимые активисты, способные навязывать обществу программы, абсурдные с точки зрения здравого смысла, но укрепляющие статус активистов.

Люди редко объединяются вокруг разумных вещей. Люди гораздо чаще объединяются вокруг деструктивных мемов. Скажите «небо голубое» — и вы не построите вокруг себя секту своих последователей. Но скажите: «небо желтое, а все, кто говорит иначе, — расисты», — и у вас отличные шансы.

Типичным примером такого деструктивного мема является требование defund the police («лишить полицию средств») и cancel the police ( «распустить полицию» ) ;

или внесенный в Конгресс BREATH Act, который требует, в числе прочего, закрытия всех федеральных тюрем и выплаты репараций наркоманам и проституткам.

С точки зрения здравого смысла, это требование абсурдно. Если в черных кварталах внутренних городов, где до 25% молодежи имеет криминальный опыт, убрать полицию, то власть в этих кварталах будет принадлежать бандам. Это точно не улучшит положения людей. Если полиция плоха (как, например, в России), то ее надо не отменять, а реформировать . Полиция в Грузии была ужасная, но Саакашвили не отменил ее, а реформировал. Если бы он ее отменил, то Грузией правили бы воры.