Джоби Уоррик - Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Бакос не смогла выбросить эту идею из головы. Она как раз и подумывала о месте экономиста-аналитика в каком-нибудь правительственном агентстве, возможно — в Государственном департаменте. “ЦРУ” звучало как приключение. И она сказала себе: “Почему бы и нет?”

Бакос заполнила заявление, прошла проверочные испытания и, к ее изумлению, ей позвонили из кадрового отдела агентства, назначили собеседование. Пять месяцев спустя Бакос уже входила в знаменитую дверь, мимо шестнадцатифутовой гранитной мозаики с эмблемой агентства. Сначала она работала техническим специалистом, в самом низу бюрократической пирамиды, но быстро вырвалась в аналитики — ответственная должность, в разведке сочетающая умение идти по следу со способностью обрабатывать огромные массивы данных, полученных от электронных и человеческих шпионских сетей. Благодаря своей экономической подготовке Бакос попала в команду, которая отслеживала финансовые преступления Саддама Хусейна, включая его беззастенчивое жульничество с торговыми эмбарго ООН. Вскоре ее должностные обязанности расширились — в них теперь входила обработка других разведданных об Ираке, в том числе о поддержке, которую диктатор оказывал террористическим организациям, что, в свою очередь, вело к Заркави.

Стройная и светловолосая, Бакос привлекала внимание сотрудников в организации, где трудились преимущественно мужчины, особенно в рядах руководства. Но еще больше выделяло ее то, насколько хорошо она владела предметом изучения. Она не только впитывала каждую каплю доступных сведений о Заркави и его главных подручных, но также проявила поразительный талант видеть закономерности в потоке случайных на первый взгляд деталей. Один из ее тогдашних руководителей отзывался о Бакос так: “Она один из лучших виденных мной аналитиков”.

“Она вроде тех, кто умеет просчитывать карточные ходы в Лас-Вегасе, — говорил ныне ушедший в отставку высокий чин ЦРУ. — Бакос заранее видит всю цепочку изменений, которые могут произойти от вброса одной-единственной детали. Научить такому невозможно”.

Сама Бакос позже скажет друзьям, что эта работа — первая, которая по-настоящему ей подходит. “Здесь я в центре событий”, — говорила она. Однако впервые в жизни она столкнулась и с тяжкой правдой. Так, на протяжении всей своей карьеры Бакос наблюдала, насколько выборочно политические лидеры подходят к секретным материалам, желая представить избирателям уклончивую, выгодную им самим версию реальности. Этим грешили все президенты — но одни, пожалуй, больше, чем другие.

И вот теперь этот урок приходилось учить заново. После визита Чейни осталось немало обиженных. Вице-президент и его команда улетели в Вашингтон без каких-либо существенных прибавок к иракскому досье. Некоторых аналитиков ЦРУ, присутствовавших на встрече, этот визит глубоко обескуражил. Белый дом явно готовился к военной операции, а Чейни и его команду, казалось, вовсе не тревожило, что имеющиеся доказательства делают позицию администрации весьма шаткой. “Я считала, что мы знали недостаточно, — вспоминала Бакос. — Но еще меньше я знала о том, как вступают в войну”.

Через несколько лет Чейни будет настаивать, что его зацикленность на возможных связях Ирака с террористами была вполне оправданной. “Я задавал жесткие вопросы”, — признавал он в письменном отчете о визите в ЦРУ. Анализируя возможные угрозы стране после терактов 11 сентября, Чейни заключал: не было “места, которое лучше служило бы связующим звеном между терроризмом и [оружием массового поражения], чем Ирак Саддама Хусейна”.

“Оглядываясь на произошедшие события и даже принимая во внимание, что некоторые полученные нами разведданные оказались неверными, мы заключаем, что все же оценили положение правильно”, — писал Чейни.

Обоснованно или нет, но Белый дом не закончил с Заркави. Повышенный интерес к возможным связям иорданца с Ираком продлится до самого начала операции и — к досаде Нады Бакос — растянется на долгие годы. Убийство американского дипломата в Иордании еще больше усилило давление.

После того как Лоуренса Фоули среди бела дня расстреляли в одном из самых безопасных районов Аммана, высшие эшелоны иорданского правительства охватило нечто весьма напоминающее панику. За всю историю страны ни один американский дипломат не подвергался серьезной угрозе, не говоря уж об убийстве. Король Абдалла II лично встречался с официальными лицами из ЦРУ и Госдепартамента для согласования первых этапов расследования. Он и его жена, королева Рания, нанесли визит вдове Фоули, чтобы выразить соболезнования и помочь в подготовке возвращения тела ее мужа в Соединенные Штаты. Тем временем полиция и Мухабарат толпами вязали и допрашивали исламистов-радикалов. В течение сорока восьми часов более сотни человек отправились в тюрьму, а у разведки все еще не было ответа на вопрос, кто стоял за убийством Фоули и почему из нескольких тысяч проживающих в Аммане американцев выбрали именно его. Кто стал бы утруждать себя расправой над среднего уровня бюрократом, чьей главной обязанностью было улучшение питьевой воды в Иордании?

Тридцатого октября двойной эскорт из военно-морского десанта США и иорданского почетного караула отвез урну с прахом Фоули в амманский аэропорт к военному транспортному самолету; прах провожали Вирджиния Фоули и золотистый ретривер Богарт. Тем временем на другом конце города в штаб-квартире Мухабарата продолжались допросы. Неизвестная группа джихадистов взяла на себя ответственность за преступление, однако их заявление было проверено и отклонено. Следователи давили, угрожали, льстили. Проходили недели, но они не нащупали ни одной ниточки, за исключением перехваченного телефонного звонка, сделанного, вероятно, с дешевого “паленого” телефона с краденой картой памяти.

И вот в конце ноября один из информаторов Мухабарата подслушал неясные разговоры о странном ливийце, который обосновался в поселении для беженцев в районе Марка, на окраине Аммана. Иностранец появился в сентябре, якобы чтобы помочь другу открыть магазин женской одежды, специализирующийся на черных абайях и головных покрывалах, какие носят религиозные женщины. Эти двое наняли небольшое помещение на первом этаже, с витриной на улицу, и снабдили его вывеской “Маленькая принцесса”. Еще они арендовали маленький склад, к недоумению соседей, не понимавших, зачем крошечному магазину понадобилось столько места для хранения товара.

Иорданским партнером был палестинец по имени Ясир Ибрагим Фрейхат, небогатый бизнесмен, питающий симпатию к джихадистам, однако не замеченный в связях с группировками радикалов или преступниками. Ливиец выглядел куда более интересным. После нескольких дней слежки Мухабарат смог почти наверняка установить его личность: Салем бен Сувейд, участник гражданской войны в Афганистане, которого арестовали три года назад, когда он явился в Иорданию с фальшивым паспортом. Полиция подозревала, что он связан с “Аль-Каидой”*, и выкинула его из страны. Если это действительно был Сувейд, значит, ему удалось проскользнуть в страну второй раз незамеченным.