Миша Гленни - МакМафия [Серьезно организованная преступность] [litres]

«Кокаин больше не является порочным секретом обеспеченной элиты или символом недостижимого блеска великосветского упадничества, как это было в предыдущие десятилетия. Он уже не является лишь экзотическим лакомством веселящейся предпринимательской элиты, голливудских персонажей и прожигателей жизни, как это было всего три-четыре года назад – самым броским предметом потребления, который втягивали носом с самых шикарных кофейных столиков, через хрустящие стодолларовые банкноты, свернутые трубочкой. Сегодня кокаин является излюбленным наркотиком миллионов солидных, рядовых, часто социально растущих граждан – юристов, бизнесменов, студентов, государственных бюрократов, политиков, полицейских, секретарш, банкиров, механиков, агентов по недвижимости и официанток, – именно из-за того, что он превратился в символ богатства и статуса», – писал в июле 1981 года журнал «Тайм», поместив на обложку наполненный кокаином бокал для коктейля.

С тех пор как в 20-е годы американское правительство сперва осудило, а затем и запретило этот наркотик, его употребление исследовалось нечасто. Большинство людей ошибочно полагает, будто он не вызывает особого привыкания и не имеет серьезных побочных эффектов. И как будто этого было недостаточно, поползли слухи о том, что он стимулирует половую активность.

Спрос на наркотик зашкаливал, и вялые аграрные экономики Перу и Боливии явно за ним не угонялись. Такая конъюнктура убедила группу колумбийских наркоторговцев в том, что на этом поприще их ожидают целые Анды денег.

Чтобы выяснить, каким образом наркоторговцы заполучили этот источник прибылей, я отправляюсь в ночной клуб в центре Боготы, чтобы встретиться с человеком по прозвищу Демон, которого все называют еще и Никсоном – возможно, насмехаясь над бывшим американским президентом.

Пройдя через вполне невинный бар, где сидят мужчины немногим старше тридцати и женщины, которым слегка за двадцать, мы с друзьями входим в зал с большим бассейном в форме восьмерки. Через бассейн перекинут мостик в духе Риальто [34] Мост Риальто – мост в Венеции через Гранд-канал. – Примеч. ред. , а в стенах видны маленькие ниши, задрапированные жутко безвкусной красной тканью. В каждой нише сидит группка из четырех-шести мужчин, которые угощаются спиртным, пока голые девушки поочередно вертят пахом перед их лицами, в ритме латинского евро-попа, включенного на оглушительную громкость. Каждому свое, думаю я, мне так отдыхать не хотелось бы.

К счастью, Никсон ведет нас на этаж, который расположен выше всей этой пародийной вакханалии, – там мы, к счастью, можем друг друга слышать. Тем не менее он настаивает, чтобы нас сопровождали две молодые проститутки, одна из которых может похвастаться самой большой грудью из всех, что я видел (Колумбия гордится тем, что является мировым лидером по увеличению груди). Никсон уже «накокаинился» до отказа и теперь выстреливает слова, как из пулемета. В качестве эффектного начала он красивым жестом эстрадного фокусника достает носовой платок, показывает его публике и затем протаскивает его через дырку, которую долгие годы употребления кокаина прожгли в его носовой перегородке.

«Я был совсем юным подростком – обычным, из Бойяки, это в двух часах езды от Боготы. Я ничего не знал о наркотиках, когда один из моих двоюродных братьев вернулся из Нью-Йорка». Шестидесятые-семидесятые годы были временем настоящего исхода колумбийцев, искавших работы в Штатах, после того как текстильную промышленность Колумбии накрыл коллапс; среди эмигрантов оказались и первые наркоторговцы, в том числе двоюродный брат Никсона. Вместе с братом они покупали у производителей в Боливии и Перу кокаиновую пасту, своими силами перерабатывали ее в гидрохлорид кокаина, а затем переправляли родственникам, которые обосновались в разраставшихся колумбийских сообществах Нью-Йорка и Майами. «Моя работа состояла в том, чтобы переправлять товар по Колумбии, обычно на машине или грузовике, а затем везти его с побережья в аэропорт, откуда его везли прямиком в Нью-Йорк, Мексику или в карибские страны», – рассказывал Никсон.

Наркотики, вкупе с таким фантастическим опытом, как огромное богатство в столь юном возрасте, захватили Никсона с головой. Он носился по Колумбии в водовороте кокаина, секса и перестрелок. Так было до января 1994 года. «Мой босс вел машину по одной из главных улиц Боготы, а я сидел на пассажирском сиденье, – вспоминал он. – А потом все случилось так, как люди об этом и рассказывают. На светофоре около нас затормозили два парня на мотоцикле, сидящий сзади выхватил пистолет и стал палить в моего босса. Я дернулся было в перчаточный ящик, чтобы достать ствол, но не смог дотянуться. Правда, моему боссу удалось вылезти из машины и уйти с линии огня, и он выжил, хотя получил три пули». После этого события Никсон и покинул самую прибыльную область бизнеса. «Мы вскоре узнали, что моего босса «заказал» его партнер, и я подумал: это уже чересчур. У нас с подругой была маленькая дочь, и я не хотел, чтобы она осталась без отца». Никсону удалось перейти на менее заметное положение: вместо того чтобы продавать кокаин килограммами, он стал продавать его по граммам нарождающимся яппи Боготы.

На пике своей карьеры Никсон занимался оптовыми операциями весьма внушительного масштаба. Однако его торговля была лишь ручьем, впадавшим в бурную реку кокаина, которая течет в Нью-Йорк из Кали, местности в двухстах милях к юго-западу от Боготы. Картель Кали был одним из трех главных кокаиновых кланов, возникших в Колумбии в 1970—1980-х годах. Картель Кали заключил соглашение с двумя другими кланами, обосновавшимися в Медельине, с которыми они скрупулезно поделили рынок американского экспорта: Кали принадлежал Нью-Йорк. Всякий, кто хотел бы везти туда кокаин, должен был присоединяться к операциям этого картеля.

В 1981–1982 годах клан Очоа, сотрудничавший с Пабло Эскобаром из Медельинского картеля, провел на своем ранчо «Лас Маргаритас» несколько встреч, куда были приглашены боссы крупнейших колумбийских картелей. Самой «высокопоставленной» делегацией, примкнувшей к Эскобару и братьям Очоа, были братья Хильберто и Мигель Родригес-Орухела, которые заправляли картелем Кали.

Впервые «встречи на высшем уровне» начались после похищения левыми партизанами сестры братьев Очоа, Марты. Впрочем, встречи наркоторговцев выросли в нечто большее: более того, несмотря на взаимное подозрение, которое позже превратилось в ожесточенную войну, они положили начало даже не империям, а целой отрасли, которая процветает и по сей день, успешно сопротивляясь всем попыткам подорвать ее.