Курт Воннегут - Вампитеры, фома и гранфаллоны [litres]

СИЛЬВИЯ (ФРАНКЕНШТЕЙНУ): Доброе утро, Норберт!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Как вы себя чувствуете?

СИЛЬВИЯ: Так же, как всегда, когда просыпаюсь: отлично! Словно я на морском берегу. Глория! Доброе утро!

ГЛОРИЯ: Доброе утро.

СИЛЬВИЯ: Доктор Литтл! Вы решили остаться еще на день?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Это не утро. Через минуту вы опять уснете.

СИЛЬВИЯ: Я опять заболела?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вряд ли.

СИЛЬВИЯ: Вы хотите мне сделать еще одну операцию?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Успокойтесь, прошу вас ( достает из кармана офтальмоскоп ).

СИЛЬВИЯ: Как я могу быть спокойной, когда мне предстоит еще одна операция?

ФРАНКЕНШТЕЙН ( в микрофон ): Том! Дай ей транквилизаторы.

СВИФТ ( в переговорном устройстве ): Будет сделано!

СИЛЬВИЯ: С чем я должна расстаться на сей раз? С ушами? Волосами?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Сейчас мы поможем вам успокоиться.

СИЛЬВИЯ: Или с глазами? Мои глаза, Норберт! Настал их черед?

ФРАНКЕНШТЕЙН (ГЛОРИИ): Ну что, крошка? Смотри, что ты наделала! ( В микрофон. ) Где там твои чертовы транквилизаторы?

СВИФТ: Сейчас начнут действовать.

СИЛЬВИЯ: Ладно. Не имеет значения. (ФРАНКЕНШТЕЙН осматривает ее глаза. ) Так все-таки мои глаза?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Ни то, ни другое, ни третье.

СИЛЬВИЯ: Легко досталось, не жаль и потерять.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вы здоровы, как молодая породистая лошадь.

СИЛЬВИЯ: Я уверена, появился производитель отменных глаз!

ФРАНКЕНШТЕЙН: «Эр-си-эй» делает отличный товар, но мы пока не собираемся что-либо у них покупать. ( Отходит, вполне удовлетворенный. ) Все отлично. (ГЛОРИИ) Вам повезло.

СИЛЬВИЯ: Я радуюсь, когда моим друзьям везет.

СВИФТ: Усыплять?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Подожди. Мне нужно еще проверить кое-что внизу.

СВИФТ: Понял. Конец связи.

СЛЕДУЮЩАЯ СЦЕНА

ЛИТТЛ, ГЛОРИЯ и ФРАНКЕНШТЕЙН минутой позднее входят в комнату с машинами. СВИФТ сидит у консоли управления .

СВИФТ: Сменщик опаздывает.

ФРАНКЕНШТЕЙН: У него дома проблемы. Хочешь хороший совет? Никогда не женись. ( Он изучает прибор за прибором. )

ГЛОРИЯ ( потрясенная обстановкой в комнате ): О господи! О господи!

ЛИТТЛ: Никогда не видели ничего подобного?

ГЛОРИЯ: Нет.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Она была здесь великим специалистом по волосам. Обо всем остальном заботились мы – обо всем, кроме волос. ( Показатели одного из приборов озадачивают его. ) Что это? (ФРАНКЕНШТЕЙН легонько ударяет по прибору, и тот начинает показывать правильные данные. ) Так-то лучше!

ГЛОРИЯ ( глухо ): Наука…

ФРАНКЕНШТЕЙН: А что, вы думали, находится в этой комнате?

ГЛОРИЯ: Я боялась думать. Теперь я понимаю, почему.

ФРАНКЕНШТЕЙН: У вас есть хоть какое-нибудь научное образование, чтобы оценить хотя бы приблизительно то, что вы здесь видите?

ГЛОРИЯ: В школе я два раза засыпалась на экзамене по естественной истории.

ФРАНКЕНШТЕЙН: А чему вас учили в колледже косметологов?

ГЛОРИЯ: Дурацким вещам для последних дураков. Как красить лицо. Завивать и развивать волосы. Стричь волосы. Красить волосы. Ухаживать за ногтями на руках, а летом – и на ногах.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Я полагаю, вы разболтаете всем о том, что видели здесь, когда выйдете отсюда?

ГЛОРИЯ: Вероятно.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Зарубите себе на носу: у вас нет ни мозгов, ни достаточного образования, чтобы квалифицированно говорить о том, что мы здесь делаем. Понятно?

ГЛОРИЯ: Возможно.

ФРАНКЕНШТЕЙН: И что же вы скажете людям – там, снаружи?

ГЛОРИЯ: Ничего особенно сложного. Просто…

ФРАНКЕНШТЕЙН: Ну?

ГЛОРИЯ: Что у вас есть голова мертвой женщины, подсоединенная к разным машинам и механизмам, и вы целыми днями играете с ней. И что вы не женаты, и все такое прочее.

Сцена замирает, как на неподвижной фотографии. Темнеет. Светлеет. Фигуры начинают двигаться.

ФРАНКЕНШТЕЙН ( в ужасе ): Как вы можете называть ее мертвой? Она читает «Домашний женский журнал»! Разговаривает! Вяжет! Пишет письма друзьям по всему миру!

ГЛОРИЯ: Она – как какая-то ужасная машинка из парка развлечений, которая будущее предсказывает.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Мне казалось, вы ее любите.

ГЛОРИЯ: Иногда я вижу в ней искру того, кем она была. Эту искру я и люблю. Большинство людей говорят, что любят ее за ее мужество. Но чего стоит ее мужество, если его источник – здесь, в этой комнате? Вы повернете тут несколько выключателей или вентилей, и она с удовольствием полетит на ракете добровольцем на Луну. Но – что бы вы ни делали здесь – искра живет в ней и кричит: «Ради Господа, кто-нибудь, вырвите меня отсюда!»

ФРАНКЕНШТЕЙН ( глядя на консоль ): Доктор Свифт, этот микрофон включен?

СВИФТ: Да.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Не выключайте. (ГЛОРИИ) Она слышала каждое сказанное вами слово. Что вы по этому поводу думаете?

ГЛОРИЯ: Она сейчас меня слышит?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Валяйте дальше, говорите! Вы избавляете меня от множества хлопот. Теперь мне не нужно будет объяснять Сильвии, каким другом вы ей были и почему я дал вам пинка.

ГЛОРИЯ ( склонившись над микрофоном ): Миссис Лавджой?

СВИФТ ( передавая то, что он слышит в наушниках ): Она говорит: «Что такое, моя милая?»

ГЛОРИЯ: В вашей сумочке для вязания лежит заряженный револьвер, миссис Лавджой, – на тот случай, если вы больше не хотите жить.

ФРАНКЕНШТЕЙН ( не обеспокоенный тем, что он услышал о револьвере, но полный ненависти по отношению к ГЛОРИИ): Вы полная идиотка. Где вы взяли револьвер?

ГЛОРИЯ: Прислали почтой из Чикаго. Было объявление в журнале «Истинная любовь».

ФРАНКЕНШТЕЙН: Они продают оружие чокнутым телкам!

ГЛОРИЯ: Если бы было нужно, я получила бы базуку. Четырнадцать девяносто восемь.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Сейчас я возьму оружие, и оно станет вещественным доказательством номер один на вашем суде. ( Уходит. )

ЛИТТЛ (СВИФТУ): Не усыпите ее?

СВИФТ: Пациентка не сможет нанести себе вреда.

ГЛОРИЯ (ЛИТТЛУ): Что это значит?

ЛИТТЛ: Ее руки устроены так, что ей не прицелиться в себя из револьвера.

ГЛОРИЯ ( шокированная ): Они и об этом подумали!

СЛЕДУЮЩАЯ СЦЕНА

Палата СИЛЬВИИ. Входит ФРАНКЕНШТЕЙН. СИЛЬВИЯ в задумчивости держит оружие .

ФРАНКЕНШТЕЙН: Хорошие тут у вас игрушки.

СИЛЬВИЯ: Не сердитесь на Глорию. Это я ее попросила. Умоляла принести мне револьвер.

ФРАНКЕНШТЕЙН: В прошлом месяце?

СИЛЬВИЯ: Да.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Но сейчас все уже лучше?

СИЛЬВИЯ: Да, кроме той искры.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Какой?

СИЛЬВИЯ: Искры, которую любит Глория, – крохотной искры того, кем я была раньше. Какой бы счастливой я ни была, эта искра просит: возьми револьвер и уничтожь то, что осталось.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Что вы ей отвечаете?

СИЛЬВИЯ: Я собираюсь это сделать, Норберт. Прощайте. ( Она вновь и вновь пытается направить на себя револьвер, но у нее не получается. ФРАНКЕНШТЕЙН спокойно стоит рядом и наблюдает. ) Что это? Почему? Это ведь случайность, верно?