Клеменси Бертон-Хилл - Год волшебства. Классическая музыка каждый день

Тору Такэмицу впоследствии говорил, что, слушая ту пластинку, испытал чувство «огромного шока». Это первое знакомство с музыкой оставило в его душе неизгладимый отпечаток; он начал самостоятельно учиться играть на ряде инструментов и освоил азы композиции. Позже творчество Тору Такэмицу высоко оценил, в числе многих, Стравинский. Японский композитор написал сотни великолепных произведений, музыку для 90 кинофильмов и стал самым известным композитором Японии. В своем творчестве он постоянно мысленно возвращался к тому бесценному подарку, к тем минутам, когда во время войны смог насладиться музыкой.

Творчество пианиста и композитора Нильса Фрама – наряду с другими современными композиторами, такими как Макс Рихтер (26 февраля, 21 июня) или Оулавюр Арнальдс (9 августа) – приводит меня в восторг. Мне доставляют огромное удовольствие мысли о том, что современная классическая музыка тоже может развиваться и быть живой, не похожей на ту, которую играли много веков назад.

Сейчас молодой композитор живет в Берлине. В свое время он сменил много профессий – убирал чужие дома, даже туалеты, работал почтальоном и в кафе. К творчеству он подходит нестандартно: старается создавать тщательно проработанные композиции в самых разных жанрах, часто использует электронные звуки и старинные грамзаписи. Он выступает одновременно как продюсер, звукоинженер и диджей. Фрама интересует психология, например то, как музыкальное переживание способно нас изменить. «При помощи звуков мы в состоянии изменить людей, – говорит он. – Например, после того, как я хорошо отыграл концерт, публика счастлива. Все мы в состоянии сделать для мира что-то хорошее. Вот в это я верю».

Несколько лет назад Фрам учредил «день пианино» – праздник в честь всех клавишных инструментов. Этот день попадает на 28 или 29 марта – то есть проходит в 88-й день года (у концертного пианино 88 клавиш). Смысл мероприятия – привлечь к игре на пианино максимальное количество участников вне зависимости от их опыта.

Фрам считает, что музыка – это совместное переживание и принадлежит всем. По его мнению, создание музыки – процесс гораздо более коллективный, чем думали композиторы классической музыки прошлого. Публика для Фрама имеет принципиальное значение. «Без слушателя ничего не получится», – говорит он.

Мы уже говорили о великих композиторах эпохи романтизма из европейских стран; но вот наконец настал черед поговорить об английском композиторе-романтике. Несмотря на то что Дилиус родился в английском Брэдфорде и учился в Англии, сам он был немецкого происхождения. Космополит по сути своей, он много путешествовал и жил во Франции, Германии, Норвегии и США. Среди его друзей были писатель Август Стринберг, художники Поль Гоген и Эдвард Мунк, а также композиторы Эдвард Григ (17 мая, 4 ноября) и Перси Грейнджер (20 февраля).

В молодости с Дилиусом произошли события, которые сильно повлияли на его будущее. В 1884 г. он уехал из Англии в Америку и работал на плантациях апельсинов во Флориде (возможно, он просто хотел убежать от «семейного наследства» – у его семьи был бизнес по торговле шерстью и предполагалось, что он им займется). Во Флориде он начал мечтать о карьере композитора и опубликовал свою первую партитуру. Там он услышал афроамериканские ритмы, которые оказали влияние на все его творчество.

Завороженный звучанием спиричуэлс, которые пели грузчики, трудившиеся на кораблях в порту, и официанты после конца смены, композитор вложил эти и другие неевропейские мелодии в свою оперу «Коанга», премьера которой прошла в этот день в 1904 г. Сюжет оперы взят из жизни креолов: африканского принца и жрицу вуду захватывают в рабство и заставляют работать на плантации в Миссисипи. Большинство специалистов склоняется к мнению о том, что это первая европейская опера, в которой была использована афроамериканская мелодика.

В этот день родился Бах. Повторяю: в этот день родился Бах.

Пока я не принялась рассыпаться в восторженных дифирамбах, распинаясь о том, что Бах – свет моей жизни, давайте просто включим эту музыку и поднимем бокал в честь человека, который, если говорить о музыке, дал нам абсолютно всё.

В истории музыки – что классической, что популярной – часто встречаются моменты, когда люди оказывались не в состоянии понять, что перед ними только что произошло нечто великое. На Рождество 1874 г. Чайковский презентовал свой новый концерт в доме известного пианиста Николая Рубинштейна, рассчитывая, что тот не откажется сыграть его на премьере. Но получилось не совсем так, как Чайковский рассчитывал. Вот что он писал в письме своей покровительнице Надежде фон Мекк:

«Я сыграл первую часть. Ни слова, ни одного замечания. Вы представляете себе это неудобное и смешное чувство – когда сам приготовишь другу еду, а тот съедает и потом не говорит ни слова? Вообще ни одного слова, ни дружеской критики, ничего, что нарушило бы тишину? Ради Бога, скажи что-нибудь! Но Рубинштейн не разомкнул губ».

Чайковский продолжил игру. По окончании концерта последовала критика, и она была не особенно «дружеской».

«Рубинштейн заговорил… Мой концерт бесполезен, играть его совершенно невозможно, пассажи ломаные, никакой внутренней связи, так плохо написано, что улучшить невозможно, сама работа дрянная, тривиальная, банальная, тут и там я кое у кого украл, чего-то стоят дай бог две страницы, все остальное лучше просто уничтожить. Я вышел из комнаты, не сказав ни слова».

Пожалуй, эту историю можно сравнить только с еще одним известным случаем: когда директор по поискам новых талантов Дик Роу, работавший в Decca Records, отказался предложить контракт The Beatles, сказав их менеджеру следующее: «Мистер Эпстайн, гитарные группы – это уже вчерашний день». Чайковский, как и Эпстайн, пережили эту критику и в конечном счете победили.

К возрасту 32 лет Бетховен (помимо всего прочего) написал десять сонат для скрипки и фортепиано. В ранних сонатах так и слышится его разочарование из-за ограничений, который накладывал на него стиль классицизма. Предлагаемая вниманию читателей соната написана в 1801 г., и кажется, что здесь Бетховен уже готов оставить классицизм и с головой окунуться в прелести романтического периода. Среди грациозных формальных пассажей встречаются также живые и энергичные, и, хотя прозвище «Весна», закрепившееся за произведением, не имеет никакого отношения к композиторскому решению, оно действительно хорошо передает ощущение, которое складывается во время прослушивания.