Пол Коллиер - Исход. Как миграция изменяет наш мир

До сих пор речь шла только об образовании. При всей значимости этого фактора не он один влияет на производительность труда. В главе 2 была выдвинута идея о том, что производительность зависит от того, разделяет ли работник цели, стоящие перед его организацией [109] Akerlof and Kranton (2011). . Не дисциплинирует ли водопроводчика вошедшее составной частью в его идентичность представление о том, что он — хороший водопроводчик? Не потому ли учитель не бросает свою работу и стремится к повышению квалификации, что он считает себя хорошим учителем? И вообще, не воспринимают ли трудящиеся себя как «своих» и «чужих» с точки зрения организации, на которую они работают? Как и в случае других аспектов поведения, эти варианты отношения к работе могут служить предметом подражания. Мигранты, как правило, являются выходцами из среды, отличающейся наиболее позитивным отношением к труду: они хотят получить работу в эффективных организациях, где их таланты найдут себе достойное применение [110] О том же идет речь в Besley and Ghatak (2003), где выдвигается идея о соответствии настроений трудящихся настроениям нанимающих их фирм. ⁸. Это отражается на оставшемся населении страны. Если сознательный учитель отправится в эмиграцию, то в школе останется халтурщик. И именно он будет взаимодействовать с молодыми учителями и устанавливать нормы предъявляемых к ним ожиданий. По мере сокращения «своих», выступающих в качестве ролевых моделей, оставшиеся работники будут более склонны отождествлять себя с «чужими». Именно такой результат предсказывает модель, которую создали нобелевский лауреат Джордж Акерлоф и Рейчел Крэнтон. Выборочная эмиграция «своих» приводит к тому, что для оставшихся процесс превращения в «своих» оказывается сопряжен с более высокими издержками: такие люди будут выделяться подобно белой вороне. Но чем меньше людей становится «своими», тем ниже будет производительность оставшихся [111] Akerlof and Kranton (2011), ch. 8. .

Хотя эту модель еще предстоит проверить на материале бедных стран, она подтверждается некоторыми фактами. Так, существует исследование, в рамках которого изучалась мотивация эфиопских женщин, обучавшихся на медсестер, в момент завершения их обучения и три года спустя, когда они работали в государственных больницах [112] Serra et al. (2010). . Неудивительно, что накануне своей трудовой жизни большинство из этих молодых женщин равнялись на Флоренс Найтингейл: они горели желанием помогать больным. Три года спустя они уже были заражены цинизмом и коррупцией, преобладавшими в больницах, ставших их местом работы. Хотя это ничего не говорит нам о миграции, мы видим здесь подтверждение идеи Акерлофа и Крэнтон о том, что молодые работники становятся «своими» или «чужими» в зависимости от того, какая из этих категорий преобладает у них на работе. Однако в нашем распоряжении есть и другое исследование, посвященное именно миграции из бедных местностей в богатые. Речь идет о переселении образованных афроамериканцев из глубинки, где проживают преимущественно афроамериканцы, в те регионы США, которые имеют преимущественно белое население [113] Wilson (1996). . Выясняется, что исход чернокожего среднего класса является главной причиной сохранения бедности и неустроенности в его родных местах. Надо полагать, что возможность вырваться из глуши по-прежнему служит стимулом к получению образования. Но даже если население в целом умнеет, этот процесс более чем компенсируется распространением безразличного отношения к работе. Производительность в первую очередь зависит не от образования, а от того, как оно используется.

Насколько важна для бедных стран утечка «своих» как ролевых моделей? Нам это попросту неизвестно, однако мы можем разделить этот вопрос на две части: является ли безразличное отношение к работе серьезной проблемой в этих странах и вносит ли миграция заметный вклад в распространение таких отношений? Свойственное «чужим» безразличное отношение к работе преобладает в государственном секторе многих из этих стран, а этот сектор играет важную роль в их экономике. Во многих странах медсестры сплошь и рядом крадут лекарства и продают их, учителя не являются на занятия, а должностные лица берут взятки. Во всех этих организациях есть и «свои», но они представляют собой доблестные исключения и нередко подвергаются порицанию со стороны коллег. К настоящему моменту у нас имеются сопоставимые индексы коррупции, подтверждающие обоснованность соответствующих опасений, но для большей наглядности можно сослаться на пример из жизни министерства здравоохранения одной страны. Как и ранее, он приводится не как доказательство, а с целью лучшего понимания проблемы. После того как этому министерству была предложена помощь по закупке антиретровирусных лекарств, главный чиновник министерства тайком основал собственную компанию по их импорту, а затем устроил так, чтобы министерство покупало лекарства именно у этой компании. Но это злоупотребление служебным положением скрывало в себе драматический момент: импортировавшиеся этой фирмой лекарства были поддельными, что позволяло сбывать их по дешевке. Итак, задачи, поставленные перед министерством здравоохранения, были настолько чужды его начальнику, что он считал приемлемым допустить смерть множества людей ради собственного обогащения. Неудивительно, что при наличии столь вопиющих наплевательских настроений на руководящем уровне они получают широкое распространение во многих государственных организациях. Подобные люди, будучи «чужими» в организациях, дающих им работу, отнюдь не считают себя аморальными: они являются «своими» в своем клане, используя полученные нечестным путем деньги для помощи своим обширным семьям. Гаитянское общество тоже часто критикуют за то, что оно погрязло в безразличии: ему свойственны пассивная зависимость от внешней помощи и отношение к жизни как к игре с нулевой суммой, вызывающее преувеличенную боязнь стать объектом эксплуатации. Поэтому можно считать, что безразличные настроения действительно представляют собой проблему во многих бедных обществах.

Намного менее ясно, действительно ли миграция существенно обостряет эту проблему, как это, по-видимому, происходит в американской глубинке. Даже если «свои» делают выбор в пользу эмиграции, масштабы эмиграции во многих профессиональных областях слишком скромны для того, чтобы существенно сказаться на балансе настроений. Более вероятным представляется влияние этого механизма в дисфункциональных организациях — на верхних уровнях управления и на должностях, требующих квалификации. Непрерывная утечка немногочисленных «своих» может препятствовать их накоплению в таком количестве, при котором они становились бы в этих организациях образцом для подражания. Так или иначе, этот вопрос еще никем не изучался.