Александр Брасс - Хроники тайной войны. 1968–1995. Операции спецслужб Израиля на Ближнем Востоке и в Европе

А весь мир, находясь в полном неведении, праздновал победу над палестинскими фидаинами и радовался счастливому спасению израильских заложников. Телевизионные и радио- новостные агентства еще несколько часов передавали сообщения об успешном освобождении заложников. В семьи захваченных израильских спортсменов пришли родственники и друзья с цветами и бутылками шампанского. Весь Израиль, последние 19 часов прикованный к телевизорам и радиоприемникам, радовался счастливому концу. Все уже отбросили дурные мысли и готовились к встрече заложников в израильском международном аэропорту Лод.

Около 03:00 директор «Моссада» Цви Замир позвонил в Иерусалим в дом премьер-министра Израиля Голды Меир. Это был первый звонок со времени его приезда в Мюнхен. Последние часы они вместе с Виктором Коэном безвыездно находились на аэродроме и не знали о радостных сообщениях. «Голда… у меня плохие новости, — тихо произнес директор «Моссада». — Я сейчас вернулся с аэродрома. Все девять погибли… Никто не спасся». Голда Меир вначале не поверила тому, что услышала на другом конце провода. «Но сообщили…» — еле прошептала она. Голда Меир — эта сильная женщина казалась сломленной и раздавленной. «Своими глазами видел, — добавил Цви Замир. — Никто не остался в живых».

В 03:17 новостное агентство Reuters передало краткое уточнение: «Все израильские заложники, захваченные арабскими боевиками, погибли».

В 03:24 американский спортивный тележурналист АВС Джим Маккей, освещавший события ХХ летних Олимпийских игр, неуверенным голосом, аккуратно подбирая слова, выступил с официальным сообщением: «Мы только что получили последние известия… Вы знаете, когда я был ребенком, мой отец говорил: “Наши великие мечты и наши худшие страхи редко сбываются”. Сегодня ночью оправдались наши худшие опасения. Они сказали, что всего было одиннадцать заложников. Двое были убиты в своих комнатах вчерашним утром, девятеро были убиты в аэропорту сегодня ночью. Они все погибли. Всё закончилось… Мне нечего добавить».

Тотальные дилетантство, беспечность, граничащая с преступной халатностью, глупость и ошибки федеральных и баварских властей привели к катастрофе. У оперативного командования было пять часов для подготовки встречи террористов с заложниками в Фюрстенфельдбруке. Для антитеррористической операции были созданы идеальные условия, как на учебном полигоне — военный аэродром, совершенно открытое пространство без гражданских лиц. Полиция имела возможность хорошо спланировать нападение. Посадить вертолеты в удобном для снайперов месте под нужным углом. Выставить специальное осветительное прикрытие. Три слабых прожектора, доставленные на аэродром по приказу Георга Вольфа, не могли даже как следует осветить посадочную площадку. При правильном световом заслоне террористов можно было сразу ослепить прожекторами, в то время как снайперы были бы в темноте, словно зрители в театре. В крайнем случае снайперам должны были выдать приборы ночного видения, что дало бы им существенное тактическое преимущество.

Так называемые снайперы, прибывшие на аэродром для проведения антитеррористической спасательной операции, были набраны из подразделения по разгону уличных манифестаций и патрульно-постовой службы. Их отобрали по результатам стрельб, проведенных два месяца назад. Они никогда не проходили специальной стрелковой подготовки, не были знакомы ни с техникой, ни с тактикой снайперов. Но, что не менее важно, они не были психологически подготовлены. Поскольку их сняли прямо с утреннего дежурства, к 22:40 они были на ногах уже 15 часов. Полицейские не были должным образом экипированы. Мало того, что им выдали штурмовые винтовки, годные для стрельбы на 50, максимум 70 метров, у полицейских не было ни касок, ни бронежилетов, ни средств связи, что привело к полной несогласованности действий. Перед началом операции не был дан обратный отсчет. Поэтому первый залп получился вялым и разбросанным, как следствие был утерян фактор внезапности, от которого в подобного рода операциях зависит девяносто процентов успеха. Также совершенно непонятно, чем руководствовалось оперативное командование, выставляя против террористов всего лишь пять снайперов?

В данном случае необходимо было выставить по два опытных снайпера на каждого террориста. Не имея в наличии обученный состав, оперативное командование должно было поставить против каждой цели по четыре-пять стрелков. В тот день у баварской полиции было 19 «снайперов». Почему это не было сделано? Манфред Шрайбер объяснял это тем, что он вынужден был оставить резерв в Олимпийской деревне на случай, если террористы изменят направление движения. Подобная отговорка не дает объяснения, почему на основном участке антитеррористической операции было задействовано менее трети имеющихся стрелков?

Вопросов было очень много, но ни на один из них не был дан вразумительный ответ. Никто не был привлечен к ответственности. Полицейским, принимавшим участие в антитеррористической операции, под страхом увольнения и потери пенсии было запрещено говорить о событиях 5–6 сентября 1972 года. Материалы расследования на 20 лет были похоронены в государственных архивах.

Израильское руководство не настаивало на получении протоколов расследования, осознав полную безнадежность своих требований, поскольку немецкая сторона боялась скандала, который мог подорвать международный авторитет Западной Германии и вызвать серьезный внутриполитический кризис. На результаты работы специальной следственной комиссии негласно был наложен гриф секретности уровня государственной тайны. В Израиле полагали, что мертвых уже не вернуть, трагедия уже произошла и ничего нельзя изменить. Политические и стратегические интересы перевешивали желание привлечь внимание международного сообщества к халатной беспечности западногерманских должностных лиц, повлекших захват и гибель израильских заложников. Начиная с первой половины 1970-х годов, Израиль и ФРГ выступили общим фронтом против международного терроризма. Шел интенсивный обмен оперативной информацией. Израильский «Моссад» совместно с западногерманскими спецслужбами провел множество секретных операций, способствовавших укреплению уровня безопасности обеих стран. В Западной Германии под наблюдением израильских специалистов было создано антитеррористическое подразделение GSG-9 [60] GSG‐9 – подразделение спецназа федеральной полиции, созданной на базе федеральной пограничной охраны ФРГ. . Многие офицеры полиции и федеральной пограничной охраны проходили стажировку в Израиле.

6 сентября 1972 года в 10:00 увертюра Бетховена «Эгмонт» в исполнении оркестра Мюнхенского оперного театра открыла поминальную службу на Олимпийском стадионе, на которую собрались более 80 тысяч зрителей и 3 тысячи атлетов [61] Сборная СССР не участвовала в поминальной церемонии. Корреспондент «Комсомольской правды» Юрий Рост позже писал: «Так решили в Москве». . Семьи погибших спортсменов представляли вдова Андре Шпицера Анки, мать Моше Вайнберга и его двоюродный брат Кармель Элиас. По просьбе федерального канцлера Вилли Брандта страны — участницы Олимпиады приспустили национальные флаги в знак памяти убитых израильтян. Только арабские страны, за исключением Иордании, отказались приспустить флаги. Король Иордании Хусейн, единственный из арабских лидеров, открыто осудил нападение на израильскую сборную, публично назвав его «жестоким преступлением против цивилизации… совершенным больными умами».