Александр Проханов - Крах однополярного мира

Нет смысла предаваться по данному поводу эйфории, какому-либо «головокружению от успехов». Пока «экономическое кольцо Северо-Восточной Азии» — всего лишь очередной и во многом вынужденный ход в текущем многостороннем конфликте, связанном с процессом краха «однополярного мира» Pax Americana. Но это, судя по всем признакам, ход хорошо продуманный, неожиданный, своевременный, точный и сильный, сразу открывающий множество различных продолжений.

Пока «экономическое кольцо Северо-Восточной Азии» — всего лишь очередной и во многом вынужденный ход в текущем многостороннем конфликте, связанном с процессом краха «однополярного мира» Pax Americana. Но это, судя по всем признакам, ход хорошо продуманный, неожиданный, своевременный, точный и сильный, сразу открывающий множество различных продолжений.

Тем не менее, нельзя и преуменьшать значение форума во Владивостоке, в том числе — для социально-экономической ситуации внутри самой России. Повторимся, никаких обязательств в рамках «проекта СВА» его потенциальные участники (включая, прежде всего. Японию и Южную Корею как до сих пор находящиеся под оккупацией США государства, по факту входящие в состав «коллективного Запада»), не несут, свободно определяя для себя возможное соотношение связанных с ним выгод и рисков, а следовательно — своего дальнейшего присутствия или отсутствия в нём.

Но то, что выгоды «проекта СВА» для Японии и Южной Кореи очевидны, показало и присутствие, и выступления лидеров этих государств на пленарном заседании ВЭФ-2018.

В первую очередь это касается речи премьер-министра Страны Восходящего Солнца Синдзо Абэ, в которой он заявил о вступлении мира в период «новой соединяемости», то есть разрушения прежних и создания ранее не существовавших и даже невозможных межгосударственных союзов. «Мы переживаем важнейший поворотный момент в нашей истории», — заявил он, призвав присутствующих «не бояться мечтать». Японские мечты предельно понятны. Островное расположение Страны Восходящего Солнца и отсутствие на её территории сколько-нибудь значимых природных ископаемых, делает Японию критически зависимой от постоянного притока ресурсов извне, а следовательно — от контроля за морскими торговыми путями. Поскольку длившаяся с 1904 по 1945 год война за установление такого контроля и соответствующие колониальные захваты была, в конце концов, официальным Токио безнадёжно проиграна, японские элиты были вынуждены беспрекословно следовать в кильватере США — того «центра силы», который после Второй мировой войны безоговорочно доминировал в Мировом океане. То есть любые попытки Японии выйти из-под американского контроля не имели никакого смысла, поскольку авианосные ударные группы U.S.Navy в любой момент могли «перекрыть кислород» её экономике. И если до уничтожения СССР США не препятствовали и даже помогали возникновению «японского чуда», то после прихода к власти Горбачёва и начала «перестройки» посчитали его продолжение излишним, что и привело к заключению «соглашений Plaza» в 1985 году и к длящейся вплоть до нынешнего времени стагнации японской экономики, в результате которой продукция made in Japan была вытеснена на мировых рынках продукцией made in China.

Но эта ситуация коренным образом изменилась после 7 октября 2015 года, когда залп высокоточными российскими «калибрами» из акватории Каспийского моря по целям на территории Сирии показал, что теперь американские авианосные ударные группировки (АУГ) теряют свою господствующую роль в Мировом океане, а значит — Японии жизненно необходимо договариваться с той силой, которая получила превосходство на море. Что, собственно, и происходит на наших глазах в течение последних лет. И никакие «северные территории», то есть Южные Курилы, здесь «вдолгую» ничего изменить не могут. Тем более, Синдзо Абэ в своей речи намекнул на то, что после запланированного на 30 апреля 2019 года отречения нынешнего императора Акихито, занимающего Хризантемовый престол с 1989 года, и инаугурации его наследника Нарухито в политике официального Токио очень многое может измениться. В том числе — и позиция по территориальному спору с Россией. Потому что объективно это — сущая мелочь по сравнению с возникающей для Японии возможностью наконец-то вырваться из нынешней геостратегической ситуации, где островное государство с площадью 378 тысяч квадратных километров и населением в 125 миллионов человек оказывается «намертво» зажато между США, Китаем и Россией. Иного пути для того, чтобы «убрать остатки послевоенного пейзажа и наполнить будущее надеждой», у японцев просто не остаётся.

Энтузиазм Абэ по этому поводу был чрезвычайно велик — он заявил о готовности Японии стать «главным коннектором» экономического и политического пространства от Берингова пролива до Южно-Тихоокеанского региона и превратить воды северо-западной части Тихого океана в магистральную зону мирового транзита, создав совместный с Россией логистический хаб на Курилах. Видимо, такая возможность не только обговаривалась на высшем уровне, но уже принята к реализации (в частности, проект строительства моста, связывающего материковую Россию с островом Сахалин и продления оттуда железнодорожного пути на Хоккайдо — не имеет экономического смысла без подключения Японии к более масштабным интеграционным проектам). А это, в свою очередь, позволяет предположить, что нынешний статус Южных Курил, в конечном итоге, будет изменен и приближен к статусу Шпицбергена, находящегося под суверенитетом Норвегии, но с разрешением широкой экономической деятельности для России.

Но, поскольку речь Абэ не вполне соответствовала «интересам момента», хотя и обозначила реальные политические планы государства, официально занимающего четвёртое место в мировой экономике, Путин срочно «ударил по тормозам» и внёс свою «режиссёрскую» реплику с предложением заключить мирный договор между двумя странами до конца года и без всяких предварительных условий. На что, разумеется, в Токио «здесь и сейчас» согласиться ни в коем случае не могли, своим отказом зафиксировав видимое сохранение «статус-кво»: проблема «северных территорий» по-прежнему является неустранимым препятствием для улучшения российско-японских отношений, США пока не о чем тревожиться…

Примерно то же самое — с необходимой «поправкой на 38-ю параллель» — справедливо и для Республики Корея. Проекты поэтапной экономической и политической интеграции Севера и Юга Страны Утренней Свежести с итоговым восстановлением единого корейского государства, в том числе — под флагом полной военной денуклеаризации всего полуострова, прорабатываются и обсуждаются уже не первый год и даже не первое десятилетие. Теперь, с прокладкой газопроводных маршрутов из России и строительством Транскорейской железной дороги, они явно вступают в стадию практической реализации. Хотя присутствие во Владивостоке не президента Республики Корея Мун Чжэ Ина, а премьер-министра Ли Нак Ёна и свидетельствовало о сравнительно меньшей на текущем этапе заинтересованности (или реального влияния) южнокорейской стороны в масштабных интеграционных процессах на пространствах Северно-Восточной Азии. При этом лидер КНДР Ким Чен Ын вообще отсутствовал на ВЭФ-2018 вследствие крайней специфики своего нынешнего амплуа: «ракетно-ядерного триггера» для Токио и Сеула в указанных выше процессах. Зато 17–18 сентября, практически сразу по окончании ВЭФ, два корейских лидера впервые встретились в столице КНДР Пхеньяне, где подписали целый ряд соглашений, в том числе — касающихся демилитаризации и денуклеаризации всего Корейского полуострова.