Александр Проханов - В поисках русской мечты

Архангельские алмазы найдены в Мезенском районе. Молодая земля исходила газами, кипела, бушевала огнями, углерод поднимался из недр земли к поверхности, его забирали толщи пород и не выпускали наружу. Уголь оставался в ловушке, под воздействием гигантского давления и высочайших температур, под воздействием огня и сжатия превращался в алмаз. Превращение угля в алмаз есть любимая метафора поэтов и художников, говорящих, как тьма превращается в свет, как уныние — в ликование и радость.

Карьер, на полкилометра уходящий в глубь земли, своими спиралями напоминает Вавилонскую башню, погружённую в центр земли своей вершиной. По этим спиральным дорогам вверх и вниз движутся тяжеловесные БелАЗы. Внизу, на самом дне, работают экскаваторы, бульдозеры, дробильные машины. Карьер в легчайшей золотистой дымке, живой, дышащий, являет собой грандиозную машину, в которую вживлены тысячи механизмов, насосов, двигателей. За карьером следят компьютеры, его ритмы, биения укладываются в стройную цифровую систему. Люди, подчиняясь этой цифровой системе, медленно и упорно погружаются вглубь. И насосы по всему периметру огромного карьера отсасывают грунтовые воды, не давая им пролиться в бездонную чашу. Другие насосы подхватывают прорвавшуюся в карьер воду и выбрасывают её на поверхность. Иногда подземная река прорывает стены карьера, и тогда люди бросаются заделывать пробоину, как матросы заделывают пробоину в борту корабля. Людей почти не видно среди этих тяжелогрузных машин и скрежещущих, рвущих землю экскаваторов и бульдозеров.

Один из экскаваторщиков спустился ко мне из высоченной кабины, оставив свою машину, напоминающую чудовищного робота из фильма «Матрица». Я спросил его, как он управляется с этой жестокой, страшной громадой, способной рвать земную породу. Он сказал, что громада его не жестокая, а живая, она нуждается в ласке. Он разговаривает с ней, а она разговаривает с ним. Он дал ей ласковое женское имя. Эта одухотворённая человеком машина, двигаясь к центру Земли, подвигает человека к чему-то загадочному и чудесному. «Один БелАЗ — один алмаз», — говорят на карьере.

Груда извлечённой из земли породы на обогатительной фабрике дробится, сепарируется. И из неё путём бесчисленных усилий, превращений, с помощью лазерных лучей выхватывается драгоценный камень. И вот они, сверкающие алмазы, лежат передо мной, и от них нельзя оторваться, от их голубого или золотистого свечения. Они обладают таинственной магией. И жизнь карьера с его чудовищными машинами не кончается здесь, среди обогатительной фабрики. Эти драгоценные сияющие горсти отправляются к искусным гранильщикам, из них сотворяются бриллианты. И эти бриллианты, расходясь по всему миру, живут особой, загадочной и таинственной жизнью. Во имя этих камней совершаются злодеяния, они служат подарками для властителей мира, они сверкают на дамах среди роскошных приёмов и раутов. И архангельский бульдозерист или экскаваторщик своим тяжким трудом, прорываясь в недра земли, выносит на поверхность эти драгоценные сверкающие звёзды, которые продолжают своё подземное существование среди земных превращений.

Инженер, ведающая обогащением алмазов, рассказала мне, что она на время покинула предприятие и ушла на другую работу, но алмазы влекли её обратно своей таинственной силой. И она вновь вернулась на этот карьер, где люди работают в вахтовом посёлке, вдалеке от своих домов.

Архангельские алмазы подобны русской мечте, которые архангелогородский человек находит в глубинах земли.

Я стою на дороге, подо мной асфальт, с обеих сторон — стена леса, на обочине — лесные цветы. И не скажешь, что эти цветы, лес, пролетевшая птица — огромный, скрытый от глаз противника космодром Плесецк, и эта часть архангелогородской земли испещрена бетонными шоссейными трассами, железными дорогами. Они ведут к огромным бетонным чашам — стартовым столам, откуда взмывают ракеты. Множество систем наблюдения, связи, скрытые лаборатории, контрольно-измерительные пункты, ангары, куда с заводов прибывают испытуемые ракеты. Всё это дышит, живёт. И внезапно начинает содрогаться земля, озаряется небо, и в звоне, грохоте, медленно отрываясь от земли, преодолевая гравитацию, уходит в небо ракета. Видны кинжалы пламени, сопла, в которых бушует кипящая плазма. Ракета удаляется, превращаясь в крохотную звёздочку, гаснет, оставляя в тучах прозрачную радугу. По этой дороге, на которой я стою, десятилетиями проходили ракеты одна за другой, менялись их размеры, дальности, мощность, они вставали на дежурство, потом, отжив свой срок, исчезали, сменялись другими. Календарь, исчислявший дни и месяцы появлявшихся здесь ракет, исчислял историческое время нарастания и убывания мировых угроз, встречи мировых правителей, мучительные переговоры по разоружению, их срыв и новую гонку. Как по древесным кольцам спиленного дерева можно судить о возрасте берёзы или сосны, о благоприятных или неблагоприятных годах, в которых взрастало дерево, так и по ритмам проезжавших здесь ракет можно судить об историческом времени, в котором Россия в великом напряжении сил продлевает своё существование. Ракетчики-испытатели — люди верующие. Каждый пуск окружён множеством им одним известных тайн, примет, добрых или недобрых знамений. Они никогда не произведут пуск в тот день, когда много лет назад на другом полигоне взорвалась ракета и унесла жизни множества испытателей во главе с легендарным маршалом Неделиным. Они боятся повторения трагедии. Они не допустят, чтобы на пуск пришёл злой, рассерженный, брюзжащий на жизнь человек, ибо у него дурной глаз, и он может сглазить пуск, на который потрачено столько сил и надежд.

Когда много лет назад меня привёз на космодром Плесецк маршал Толубко, привёл на смотровую площадку, откуда наблюдали пуск, я увидел множество внутренне напряжённых, исполненных ожидания людей: генерального конструктора, главных конструкторов, представителей завода-изготовителя, специалистов по телеметрии, навигации, генералов и адмиралов. Все они воззрились на меня с недовольством, видя во мне лишнего, случайного пришельца, появление которого могло помешать предстоящему пуску. Но когда с деревянной веранды мы увидели, как в ночных лесах полыхнуло зарево, и ракета, раздувая огонь по стартовому столу, пошла ввысь, исчезла в ночном небе среди множества звёзд, и телеметрия по громкой связи говорила нам, что произведена отсечка двигателя, что сброшена первая, вторая ступени, и ракета, выйдя на баллистическую кривую, летит над северной Россией, готовая приземлиться на Камчатском полигоне и ударить, как говорят ракетчики, прямо «в кол», когда всё это случилось, присутствующие здесь военные, разработчики-испытатели увидели во мне человека, принёсшего им счастье. Они кинулись ко мне, начали подбрасывать вверх. А один оторвал у меня на память пуговицу как приносящий успех талисман.