Ольга Четверикова - Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России

После того, как сильные мира сего обеспечили книгам Харари массовый успех, его возят по всему миру для пропаганды этих трансгуманистических идей.

Утверждение всеохватной новой религии стало возможным в условиях переживаемого мировым сообществом глубокого духовного и мировоззренческого кризиса. Отход от традиционной системы ценностей и отказ от официальных оценок в пользу религиозного индивидуализма делают сознание человека подверженным воздействию оккультных идей. Однако, поскольку современный человек воспитан на плюрализме и терпимости, воздействие этих идей осуществляется очень гибко, в многообразных формах, под видом распространения различных новых религиозных движений, культов и сект, активность которых в последние три десятилетия приняла угрожающий характер

Именно через них действует «Нью Эйдж», создавая для каждого сегмента общества привлекательную исключительно для него форму внедрения своих идей, а вернее, изменения сознания, вовлекая в движение широкие слои молодёжи, пожилых, преподавателей, менеджеров, медиков, политиков и пр.

Большинство этих организаций зародилось в США в конце 1950-х — начале 1960-х годов, затем они перекинулись на европейский континент, став неотъемлемой частью его религиозной жизни. Самый острый характер проблема сект приняла уже в первой половине 1990-х годов, с началом геополитической перестройки в Европе. В широкое поле для миссионерской деятельности этих сил превратились восточноевропейские страны, куда хлынули представители всевозможных культов и движений американского происхождения, как религиозных, так и претендующих на религиозный статус (в Восточной Германии, например, в 1992 году действовало около 300 «альтернативных религий»). Эта активность сект в Восточной Европе выявила их серьёзный потенциал в западноевропейских странах, где они имели уже развитые структуры. Одновременно стало очевидным и другое: новые движения обладают крупными финансовыми ресурсами и экономическими возможностями, которые используются ими для проникновения в политические структуры.

Осознание глубины и серьёзности проблемы вызвало крайнюю озабоченность европейских властей. В 1992 году впервые на Парламентской ассамблее Совета Европы была высказана обеспокоенность эскалацией активности религиозных неформальных образований и опубликована специальная Рекомендация № 1178 по вопросу о сектах и новых религиозных движениях. К проблеме было привлечено внимание общественности, и секты становятся объектом многочисленных и разносторонних анализов, дискуссий, в которых участвуют социологи, историки, психологи. Однако попытки выработать какую-либо определённую государственную линию в этом вопросе натолкнулись на большие трудности.

Для того чтобы бороться с этим явлением на государственном уровне, необходимо было выявить критерии оценки и понятия, дать ему точное общепризнанное определение. Поскольку секты — это явление в первую очередь духовное, естественно, оно требует оценки с нравственных позиций, но это возможно только в конфессиональных обществах, где чётко сформулировано понятие греха. Европейским же «либеральным стандартом» это понятие исключается: то, что раньше называли грехом, теперь рассматривают лишь как вариант социально и нравственно приемлемой нормы, тогда как нетерпимость к нравственным порокам считается отсутствием толерантности [24] Толерантность. М.: Республика, 2004. С. 203. .

Но и с правовой точки зрения также оказалось невозможным выработать критерии для различения новых культов. Господствующий здесь принцип светскости исключает возможность вмешательства государства в духовную жизнь личности, предполагая его нейтралитет и корректность в отношении любого религиозного мнения. Поэтому какие-либо попытки дать юридическое определение понятию «секта», которое могло бы служить основой для соответствующей политики, оказались обречены на неудачу,

Не меньше сложностей вызвала попытка рассмотреть это явление и с социологической точки зрения. Поскольку подходы различных социологов зависят от их общих мировоззренческих установок и политических позиций, они не выработали единого понимания и видения проблемы. Трудности и дискуссии вызвала сама попытка дать определение понятия «секта».

В силу указанных причин в своем анализе западные социологи, как правило, исходят не из нравственных или доктринальных понятий, а из формальных признаков. Достаточно большая часть социологов-религиоведов, близкая по духу многим сектантским течениям, не только относится к ним с симпатией, но фактически их поддерживает, направляя свою критику против антисектантских движений, которые, по их (социологов) мнению, преувеличивают опасность новых культов.

Когда, например, во Франции в докладе парламентской комиссии (1995) был опубликован список вредных сект, директор Группы социологии религии и светскости Жан Боберо заявил, что публикация этого списка несовместима с реальным уважением принципа светскости [25] Lenoire F. Un phenomene diabolise ou banalise. Controverses passionnees a propos des sectes // Le Monde diplomatique. Mai 1999. P.26. . В итоге «научная общественность» добилась того, что французское правительство в мае 2005 года соответствующим циркуляром потребовало пересмотреть заключение парламентских докладов о сектах, подчеркнув, что факт составления списков сект противоречит правам и свободам личности. В Бельгии же на парламентских слушаниях о новых культах под влиянием «общественности» вообще отказались от составления таких списков. Против любого вмешательства государства в данную проблему выступает также Центр по изучению новых религий (CESNUR), представляющий собой международное объединение учёных, возглавляемое итальянским социологом М. Интровинем, связанным с итальянской неофашистской сектой «Труд, семья, собственность» и являющимся активным защитником сайентологии [26] Кроме CESNUR, подобную позицию занимают также организации CAPLS (Координация ассоциаций и частных лиц за свободу совести) и CICNS (Справочно-информационный центр новых культов). Их официальные сайты: www.coordiap.com и www. cicns.net .

Подобная ситуация объясняет остроту дискуссий при оценке деятельности сект и, главное, крайнюю осторожность в проведении антисектантской политики, характеризующейся непоследовательностью и половинчатостью принимаемых мер. Особое влияние оказывает и внешний фактор — сильнейшее давление со стороны США. В этих условиях у светского европейского общества осталось только одно мерило. Как написал французский исследователь сект Ж.-П. Буке, «если бы общее поведение различных движений, называемых сегодня этим слово (секта — 0.4 .), не воспринималось как агрессия, не было бы никакого повода для принятия против них защитных мер и их отвержения. Таким образом, первая характеристика секты в современном смысле слова — это их вредность» [27] Bousquet J.-P. Sectes et entreprises: practiques sectaries et activites professionnelles //www.psyvig.com/sectes. php?page=8 .