Юрий Поляков - Желание быть русским

Кстати, о разветвленном польском заговоре в верхах писали многие тогдашние авторы, тот же Николай Лесков в своих антинигилистических романах. Основания для опасений имелись: после восстания 1863 года Царство Польское переименовали в Привисленский край, начали крутую русификацию, привилегии отобрали, а ненадежным ляхам закрыли доступ к военной службе, и они ринулись в чиновничий аппарат империи. К чему я столь подробно останавливаюсь на этом вопросе? Из полонофобии? Полноте, во-первых, нас, слава богу, советская власть воспитала интернационалистами. Во-вторых, моя фамилия «Поляков» явно связана с пребыванием поляков, скорее всего, в качестве захватчиков, в рязанских землях, откуда происходят обе ветви моего рода. Бывая в Польше, я часто слышу: «Пан Юрий, Вы очень похожи на поляка, вам разве не говорили?» Мне даже не раз называли воеводство, где мой фенотип преобладает.

Так что, к полякам я отношусь вполне дружелюбно. Но анализируя причины крушения российской империи, а потом и СССР, мы часто забываем весьма важный этнический фактор. А разве вековая нелояльность к государству значительной части чиновничества, определяющего внутреннюю жизнь страны, не повлияла на судьбу державы? И совершенно не случайно главным внешним врагом юной Советской России стала возродившаяся Польша, «географическая новость», сразу заявившая права на границы Речи Посполитой от моря до моря. Для полноты картины добавлю, что во время Первой мировой войны царское правительство вынуждено была национализировать банки, заводы и фабрики, принадлежавшие немцам. За что? Очевидно, было за что. Так что, большевики лишь использовали опыт предшественников, включая такие жесткие меры, как национализация и продразверстка…

Сознаемся: глухота к опасностям этнического противостояния – результат и царской, и советской идеологии. Первые считали, что конфессиональная принадлежность поглощает национальную самоидентификацию, вторые верили в примат классового самосознания. Ошибались и те, и другие. В результате, и монархия, и «Совдепия» развалились, как вавилонские башни, едва их строители, утратив общий имперский язык, заговорили на языках своих узких племенных интересов. Мыслящие люди неустанно предупреждали власти предержащие об этой опасности. Возьмем хрестоматийные стихи Лермонтова «Прощай, немытая Россия». В последнее время, правда, появилась гипотеза, будто строки всего лишь приписываются Михаилу Юрьевичу, а сочинил их совсем другой автор, но мы будем придерживаться классической версии. Обычно на антигигиеническом аспекте разговор об этой инвективе и заканчивается, хотя зарубежные наблюдатели всегда отмечали развитую банную традицию на Руси и удивительную чистоплотность населения, в отличие от европейских грязнуль. Однако попробуем взглянуть на знакомые строки иначе:

«Мундиры голубые» – это, помним со школы, форма жандармов, которых возглавляли лифляндские немцы Бенкендорф и Дубельт. Свою безопасность царь доверил людям, этнически близким. «Страна рабов» – тоже понятно: крепостное право, ужесточенное в 18-м веке до «рабства дикого», возмущало просвещенные умы. Правда, земледельцы были не свободны тогда не только в России, но и в некоторых других европейских странах, в передовых Североамериканских Штатах вообще лютовало плантаторское рабство. Впрочем, такова наша национальная традиция – особенно остро воспринимать недостатки прежде всего своей Родины. У европейцев иначе: они остро воспринимают недостатки других.

Странная «преданность» народа угнетателям, отмеченная Лермонтовым, укладывается в нашу метафору «завета русского народа с государством», ибо самая жесткая власть лучше «смуты» или «замятни». Но вот второе четверостишье всегда вызывало у меня некоторое недоумение:

Согласен: человека в действующей армии контролировать и отслеживать труднее. Это хорошо описано во фронтовой прозе. Война делает человека свободнее. Тот же Солженицын так «оторвался» в письмах с фронта, что угодил в лагерь. Я служил в Германии в мирные годы, но знал, о чем можно писать домой, а о чем – нельзя. Но вот читаем дальше: «Сокроюсь от твоих пашей…» Почему – «пашей»? «Пашей – ушей»? Но это плохие поэты ради рифмы загоняют в строку случайные слова. У хороших, а тем более великих – так не бывает. Почему не «сатрапов» или «подручных»? Выскажу гипотезу: Лермонтов проводит параллель с Османской империей, которая славилась своими жестокими политическими нравами и которую называли «больным человеком Европы». Однако подозреваю, поэт имеет в виду не только суровость карательного режима, но и намекает на этническую чуждость правящего слоя Порты народу. Напомню: элита Османской империи была интернациональной. Она включала в себя представителей завоеванных народов: болгар, сербов, армян, курдов, греков, арабов, грузин, албанцев, евреев и т. д. Главное – не происхождение, а верная и плодотворная служба Блистательной Порте. Напомню, великий визирь Мехмед-паша Соколович (1505–1579) родился в Сербии (нынешняя Босния), близ Вышеграда в христианской семье, насильно был забран в янычары и дослужился до положения второго человека в государстве. О масштабе его деятельности говорят неосуществленные планы соединить каналами Каспийское, Черное, Средиземное и Красное моря. Он-то и построил в Вышеграде знаменитый мост на Дрине, описанный в романе нобелевского лауреата Иво Андрича.

И вот парадокс: меньше всего в правящем слое Османский империи оказалось тюрков (они пришли на земли Византии из Туркмении) и дали впоследствии название всей стране. Отношение к ним было пренебрежительным, даже презрительным, что впоследствии наряду с другими причинами породило движение младотурков и привело к созданию на обломках Османской империи этнократической Турецкой Республики во главе с Ататюрком. Говоря о «пашах», думаю, Лермонтов имел в виду такую же отчужденность российской верхушки от русского народа – этническую, но в еще большей степени – ментальную и культурную. Возможно, профессиональные лермонтоведы, которые ныне препарируют «Парус одинокий», ссылаясь не на Белинского, а на Фрейда и Хайдеггера, поднимут меня на смех. Но я высказал гипотезу. Возражайте, если можете!