Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

Он приехал на родину, и почтенные академики выслушали его дерзкий план. Из скудной академической кассы была отсчитана тысяча монет. Вамбери торжественно вручили охранный лист. Предполагалось, видимо, что палач хивинского хана тотчас отбросит в сторону кинжал или веревку с петлей, прочтя каллиграфически написанное по-латыни, напыщенное обращение об оказании всяческого содействия подданному прославленного монарха Франца-Иосифа II венгру Арминию Вамбери, известному академикам с самой лучшей стороны…

Президент академии был не лишен чувства юмора. Когда один из академических старцев выразил пожелание получить для изучения несколько черепов жителей Средней Азии, президент заметил:

— Прежде всего пожелаем нашему сотруднику привезти в целости собственный череп.

Взяв деньги и подальше упрятав бесполезный охранный лист, Вамбери вернулся в Стамбул. Будущее не страшило его. Сама жизнь хорошо подготовила его к новой роли, закалила характер, научила терпению и лицемерию, научила носить маску святоши и сдерживать желания.

И когда пришла решающая минута, Арминий Вамбери, давно известный всему Стамбулу как Решид-эфенди, смог легко перевоплотиться в странствующего дервиша.

К Арминию Вамбери, который после посещения среднеазиатских ханств побывал еще и в Афганистане, пришла слава одного из самых дерзких и удачливых путешественников по Востоку.

Он не был первым европейцем в Хиве, Бухаре, Самарканде. Русские послы посещали среднеазиатские ханства с XVII века. В начале XIX века туда старались проникнуть англичане, и не все они разделили участь обезглавленных в Бухаре полковника Конноли и подполковника Стоддарта. Хивинские приключения Николая Муравьева всколыхнули русское общество. Ханыков, Эверсман, Виткевич, Демезон, наконец, Егор Петрович Ковалевский, служа русской науке и русской дипломатии, в разное время побывали в ханствах Средней Азии.

В старых комплектах «Туркестанских ведомостей» можно найти рассказ купца Абросимова, который, нагрузив товарами пятнадцать верблюдов, на свой страх и риск отправился в Хиву. Его привели к хану. Купец попросил разрешения торговать в городе. Хан такое разрешение дал.

Абросимов обжился в Хиве. Однажды хан предложил купцу взять в жены какую-нибудь пленницу или хивинку и остаться на чужбине. Вежливый отказ не привел хана в бешенство. Когда Абросимов, выгодно распродав товары, собрался домой, хан отпустил его.

В Хиве Абросимов жил за несколько лет до прихода туда хромого дервиша.

Рассказ купца не заставляет, однако, заподозрить Вамбери в преувеличении опасностей, подстерегавших иноземца в Хиве. Абросимов пришел туда открыто, Вамбери — под чужим именем. Хромой дервиш сумел как бы изнутри увидеть застойный, изживающий себя мир средневековых деспотов и религиозных фанатиков.

Приключения Вамбери описывались не раз. Со страниц некоторых повестей и рассказов он предстает одиночкой, окруженным врагами, только и думающими о том, как разоблачить подозрительного дервиша.

Едва ли это правильно.

Сам Вамбери пишет, что пристальный взгляд встречного, каждый жест казались ему подозрительными, настораживали его. Но, признает далее Вамбери, «впоследствии я убедился, что спутники и не думали разоблачать меня». Опасность обострялась лишь в больших городах.

Более того, со временем выяснилось, что некоторые сановники догадывались, что под внешностью дервиша скрывается европеец. Однако этот европеец имел турецкий паспорт, подлинность которого не вызывала сомнений. В критические моменты дервиш извлекал паспорт из лохмотьев, и сановник почтительно целовал «тугру».

А афганец, который доставил так много тревог Вамбери? Был ли он лишь злодеем, мешающим ученому? Ведь сам Вамбери в позднейших книгах упоминает, что афганец чудом уцелел при кровавой расправе, учиненной англичанами. Афганец хорошо знал, что принесли его родине френги. В его глазах хромой дервиш был вражеским лазутчиком, а те, кто его защищали, — слепцами и ротозеями…

За лингвистические исследования Венгерская академия наук избрала Арминия Вамбери академиком.

Но в поисках прародины венгров он, увы, не нашел верного пути.

Ему не было нужды отправляться туда, где, по его словам, «слушать считается бесстыдством, где спрашивать — преступление, а записывать — смертный грех».

Для поисков народов, говорящих на языках, в чем-то сходных с венгерским, Вамбери мог выбрать другую дорогу: из Будапешта — в Москву, а оттуда — на Волгу. Да, да, не в Среднюю Азию, а именно на Волгу!

Путешествуя в удобной каюте волжского парохода, он увидел бы на пристанях грузчиков, или, как их называли, крючников, — чувашей и марийцев, сгибавшихся под тюками со льном, с кожами для нижегородской ярмарки. И чуткое ухо лингвиста, возможно, уловило бы в их возгласах некоторое сходство с говором простолюдинов венгерского местечка.

Для того чтобы услышать речь, еще более близкую венгерской, Вамбери следовало бы отправиться дальше, но отнюдь не в раскаленные пески Средней Азии, а туда, где долгой зимней ночью бушует пурга и до мая лежат сугробы. Он должен был бы перевалить Урал и на собачьей упряжке проехать по низовьям Оби.

Здесь, в лесах и тундре, он нашел бы стойбища охотников, принадлежащих к небольшим северным народам. Тогда их называли вогулами и остяками. И тут-то в заклинаниях шамана, бьющего в бубен, чтобы изгнать злых духов, Вамбери услышал бы вдруг отголоски хорошо ему знакомых причитаний, какими провожают покойника крестьяне венгерской степи.

Впрочем, еще до того как Вамбери отправился в Среднюю Азию, другой венгр совершил именно такое путешествие на Север, в края, где обитали остяки и вогулы. Его звали Анталом Регули. Он установил несомненную близость своего родного языка с языком кочующих по берегам Оби потомков древних племен.

Сибирский Север — и Центральная Европа! Обь — и Дунай! Несходство исторических судеб разделенных огромным расстоянием народов — и все-таки несомненное родство языка. Как это объясняет современная наука?

Здесь нет полного единства мнений. Некоторые ученые полагают, что вообще едва ли удастся узнать весь ход венгерской древней истории. Но многое, несомненно, уже вскрыто.

Современные лингвисты относят венгерский язык к так называемой угорской группе финно-угорской ветви уральской семьи языков. Из всех существующих языков планеты он наиболее близок к тому, на котором говорят манси и ханты (в прошлом — вогулы и остяки). Однако в современном венгерском языке много иноязычных слов славянского, германского и тюркского происхождения. На протяжении долгой своей истории венгры не раз сталкивались с другими народами.