Александр Эткинд - Природа зла. Сырье и государство [litres]

«Великое ускорение» второй половины ХХ века закончилось глобальным кризисом в ожидании климатической катастрофы. Ее ожидание создает новую парадигму – прогресс вне роста. Если разные природные ресурсы имеют разные политические свойства, то подсчет валового продукта становится бессмыслен; гораздо важнее качественные характеристики, они должны меняться и расти. Исчисляемый в деньгах, как это делают сегодня, валовой продукт – это способ монетизации природы и труда, показатель торгового оборота их продуктов, но он не отражает человеческую активность. Представьте общество, состоящее из тысяч натуральных хозяйств, которые принимают совместные решения, но не обмениваются друг с другом (примерно так, между прочим, представляли себе общественный идеал отцы-основатели США). Валовой продукт такого общества был бы нулевым, хотя потребление, производство и отходы – при удаче все это могло неограниченно расти. Но натуральные хозяйства принадлежат вчерашнему дню. Подумайте о сегодняшнем дне, когда огромная часть труда – особенно женского труда, связанного с работой по дому, воспитанием детей, заботой о людях, – остается неоплаченной и неучтенной в показателях ВВП. Этот индикатор роста безнадежно устарел. Пока национальные государства существуют, главными их показателями станут гигатонны выброшенного в воздух карбона, и, чтобы выжить всем вместе, страны будут соревноваться не в росте национального продукта, а в уменьшении национальных эмиссий.

Речь идет о глубоко непопулярных мерах; никто не знает, как их проводить в демократических обществах в мирное время. Климатическая катастрофа начнется через двадцать лет, а воздерживаться надо сейчас; люди не настолько рациональны, чтобы это делать. Наводнения начнутся в условной Голландии, а воздерживаться от мяса и бензина надо и в условной Швейцарии; люди не настолько добры, чтобы это делать. Профилактические меры должны быть долгосрочными, радикальными и всеобщими, но люди разочарованы и разобщены, а их лидеры не понимают настоящего и боятся будущего. Пережившее священные империи и мировые войны, человечество никогда больше, чем сейчас, не нуждалось в общественном договоре. Но теперь это должен быть не контракт людей между собой, но мирный трактат между людьми и природой; и такой мир вряд ли будет заключен без учредительных жертв с обеих сторон. Если демократическая политика, основанная на предсказании и просвещении, не поможет делу, решения придется принимать в условиях чрезвычайного положения: в демократической программе Зеленого нового курса на это указывает уже название, содержащее аллюзию на политику, начавшуюся Великой депрессией и кончившуюся Великой войной. Пока ясно одно: Новая климатическая политика объединит три элемента – экологию, политику и экономику, именно в этом порядке. В очередной раз мы стоим на пороге новой эры. Эта книга о прошлом, не о будущем, но только знание о прошлом помогает нам понять настоящее.

Мировой спрос на горючее каждый год растет на 1–2 %, как он делал это все последние 50 лет. В начале 2019 года одна из крупнейших нефтедобывающих компаний мира, Exxon Mobile, прогнозировала дальнейшее увеличение спроса на нефть и газ – на 13 % к 2030 году. На этом прогнозе основаны инвестиции, планы и дивиденды. Несмотря на бурный успех электрических автомобилей в богатых странах, в 2030 году 85 % машин все еще будут иметь двигатели внутреннего сгорания. В этой ситуации очевидно, что рынка, науки и филантропии для спасения планеты недостаточно. Государство остается единственной силой, которая может встать между корыстью нефтедобывающих компаний и бедой затопленных городов. Одним вариантом является налог на эмиссии. Если он будет достаточно большим, добыча угля наконец прекратится, потребление нефти и газа уменьшится, машины станут меньше, общественный транспорт популярнее, электромобили доступнее. Озабоченные ученые давно (например, Нордхаус еще в 1993-м) предлагали это сделать. Логика проста: воздух принадлежит всем, и все загрязняют его по-разному; те, кто загрязняет его больше других, должны и больше платить, а собирать эти выплаты может только государство. Но перед нами стоит тяжелый пример: в 2018 году во Франции повышение налога на бензин привело к массовым протестам, и об этой мере пришлось забыть. Это редкий случай, когда гражданский протест сумел изменить финансовую политику. Вероятно, дело в общем недоверии к государству, которое усилилось из-за неудачных политических решений: если бы деньги, собранные новым налогом, честно потратили на экологические проекты, результат мог быть иным. Но деньги собирались вложить в дефицит бюджета, поддерживая ими фермерские субсидии, которые финансируют еще большие выбросы карбона. Современным государствам придется долго возвращать себе доверие народов. Один из уроков в том, что деньги, изъятые у людей на чрезвычайные меры, нельзя мешать с теми, которыми покрывается неолиберальная политика.

С глобальным потеплением не получится справиться национальными усилиями. Здесь встает проблема фри-райдера, другая сторона трагедии общин: если у общих усилий нет механизма контроля и принуждения, то они непременно саботируются кем-то из игроков, а в конечном итоге всеми. Но цена такого решения слишком велика, и, значит, игрокам придется объединиться, делегировав функции контроля и принуждения. План Нордхауса, который подтвержден его Нобелевской премией, остановил бы потепление уже сегодня, если бы был принят в начале 1990-х в глобальном масштабе. Здесь, однако, кроется ловушка: в самых смелых мечтах американский экономист мог надеяться на то, что сумеет убедить соотечественников тратить больше и загрязнять меньше. Но у него не было шансов в других государствах мира – Китае, Индии, России, Мексике; а раз так – если другие государства продолжали загрязнять мир бесплатно, – не было мотива прекращать это делать и у США. Международные отношения считают отличными от внутренних дел потому, что у разных государств нет общих интересов. Если они появлялись – к примеру, защита от пиратов или золотой стандарт, – появлялись и политические союзы, которые в свою очередь начинали делить мир, соперничая друг с другом. Угроза климатической катастрофы является первым подлинно всеобщим интересом – глобальной целью, которую нельзя разделить на части, противопоставив их друг другу. Великий социолог Ульрих Бек в своей последней, предсмертной книге сказал, что глобальное потепление – это единственное, что может нас спасти. Но многие – и это хорошо знали отцы христианской церкви, которые тоже верили в общее дело, – просто не хотят спасаться.

В 2019 году программа действий приобрела ясность в Зеленом новом курсе, названном так по исторической аналогии с катастрофическим ХХ веком. Зеленый новый курс предполагает радикальное увеличение государственных расходов, субсидирование возобновляемой энергии, строительство инфраструктуры и массовую помощь безработным и бедным. Деньги будут получены от налогообложения сверхбогатых, и в частности от лишения тех, кто производит нефть и эмиссии, их налоговых льгот. Нулевые эмиссии будут достигнуты к 2050 году. Любая такая программа соединит три разные повестки, экологическую, социальную и глобальную – перераспределение расходов между человеком и природой, перераспределение доходов между классами и перераспределение эмиссий между народами. Еще одно измерение глобального неравенства связано с отношениями между поколениями.