Николай Зенькович - Ах, как хочется жить… в Кремле

Сегодня из заграничного города Риги поступило заказное письмо с гневной отповедью от отставника КГБ (так он подписался) Феликса Саусверда. «Я читал с нарастающим раздражением», – сообщает он.

Одну из версий расправы Сталина с маршалами в тридцатых годах, которые я подробно рассматриваю, автор письма счел моей позицией. И обрушился на меня с неистовым чекистским гневом.

(Прим. 2018 года. Сердитое письмо «отставника КГБ» сохранилось в моем архиве. Сейчас, когда его чищу, эти странички, как и многие другие, придется уничтожить – негде хранить, да и вряд ли кому они понадобятся в оригинале, – есть смысл привести в дневниках. Хорошая форма сохранности, между прочим.

«Если вы подумаете, что я начну свое письмо с тривиального „прочел с интересом такую-то серию статей“, то ошибаетесь. Я читал с нарастающим раздражением, поражался наивности автора по поводу внутренней политической линии И. В. Сталина и внешней политики, приведших к изоляции СССР, полного непонимания роли ОГПУ – НКВД в уничтожении кадров партии, в том числе и военных в целом, палаческих функций сотрудников этих учреждений Ежова, Леплевского, Ушакова, Судоплатова, Авсеевича, Суровицких и десятков других, на которых ссылается автор, иногда даже с пиитетом. Например, на Ушакова как на следователя с психологическим подходом, а на самом деле – изувера, расстрелянного впоследствии по методе Сталина – убивать чекистов слой за слоем: лучший свидетель – мертвый свидетель.

Уже с первых страниц работы Н. Зеньковича (впрочем, я не отрицаю права на существование таких работ – свобода слова и печати гарантирована Конституцией России) я спрашивал себя, где я мог уже слышать о „красном бонапартизме“ Тухачевского и его подельниках – Якире, Уборевиче и других? Откуда на меня пахнуло затхлостью рассуждений по поводу „принципиальной“ борьбы Сталина, Ворошилова и других безграмотных в военном деле партийных чинов с Тухачевским, Егоровым, Уборевичем, Вацетисом, Якиром, Дыбенко и другими представителями как старого офицерства, так и самородков из народа, овладевших военным делом и в стенах учебных заведений, и на практике, борьбы, в которой верх взяли Сталин, Ворошилов, Ежов, Берия?

Потом вспомнил. Все это уже было изложено в инспирированной МТБ книге американских авторов Сайруса и Кана „Тайная война против Советской России“. Был 1946-й или 1948-й год, когда они появились, и мы, молодежь, ею зачитывались. Ах, к каким тайнам мы прикоснулись! Позже всю эту брехню, в частности, о том, как рейхсвер через Седова, сына Троцкого, руководил злодейскими планами Тухачевского, Каменева, Пятакова и других, на знаменитых процессах тридцатых годов, обвиненных в принадлежности к германской, японской, польской и иной агентуре. В результате кропотливой работы всю эту ложь отбросили, десятки тысяч людей реабилитировали, но не вернули к жизни. Ни одного доказательства их работы на вражеские разведки не обнаружили ни у себя, ни в тех разведках. Распаляя себя и слушателей, Сталин повторял вслед за неграмотным Ежовым, что большинство военных завербовала некая Жозефина Ганзи (вот это баба!).

Сейчас Н. Зенькович старается придать всему этому наукообразную форму. Я одного не могу уразуметь, к чему все время повторять, что Тухачевский был красив, что к нему тянулись дамы и т. п. Завидно, что ли?

Давайте разберемся, что же произошло. Да, был конфликт между Ворошиловым и Тухачевским, но это же не повод для репрессирования почти 40 тысяч военных и 20 тысяч чекистов!

Истинная причина крылась в том, что Сталин укреплял свои позиции. Он, безусловно, знал, что в гражданской войне на стороне Красной Армии принимали участие 290 бывших царских генералов (из числа 1200, состоявших тогда на службе) и 70 тысяч бывших царских офицеров. На службу новой власти их сагитировал председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий. Ничего не имел против них и сменивший его на этом посту М. Фрунзе. Но Клим Ворошилов, назначенный наркомом по военным делам, питал к ним чувство ненависти и еще при обороне Царицына стал помогать Сталину топить их в Волге целыми баржами. Начались чистки командного состава. Из них наиболее известные имели место в 1930 году, когда репрессировали сразу 3 тысячи офицеров. На Тухачевского тоже имелись показания, но тогда он смог отбиться.

Время от времени Н. Зенькович приводит признательные показания Тухачевского, Якира и других и вопрошает, так вот, дескать, давали же они показания о заговоре, так было же за что? Полноте! А как признавались кремни партии, члены РСДРП со стажем конца XIX и начала XX века Зиновьев, Каменев, Мрачковский, И. П. Смирнов и многие другие? Места не хватит, чтобы их всех перечислить. Думается, сам Троцкий признался бы, попадись он на Лубянку, что мотался на своем бронепоезде по России, полыхавшей гражданской войной, единственно с целью сдачи территорий Колчаку, Деникину и им подобным!

Вспомним, как Н. К. Крупская пришла к Сталину и, упав на колени, молила сохранить жизнь 16 соратникам

Владимира Ильича: Каменеву, Зиновьеву и другим, а тот велел ей подписать письмо с осуждением „банды шпионов и убийц“. И как она подписала. Вот что было тогда. Зачем она ходила, спрашивали многие. Затем, что верила, как и сломленные Тухачевский и Якир, в силу слова чести, а это был уже пройденный на Лубянке этап. Как на совещании Высшего военного совета в июне 1937 года Сталин обозвал Дзержинского троцкистом, тащившим в ГПУ подобных себе же троцкистов, имея в виду всех этих поляков, латышей и прочую „скверну“, от которой, как он ранее писал, надо было очиститься в 37-м, и что Ягода опоздал с этим делом на четыре года? Как сразу после смерти Крупской в 1939 году в ее квартиру помчались с обыском лихие бериевцы изымать письма соратников Ленина? А тут – показания Тухачевского и Якира с их „признаниями“ в том, как они заговор конструировали! Да не было никакого заговора! Выдумали его в кабинете Сталина на основе письменных реляций заплечных дел мастера Коли Ежова.

Н. Зенькович перечисляет по дням, почти что по часам, как в мае – июне 1937 года катился в уготованную ему пропасть Тухачевский: принимались решения Политбюро, исключали его из партии, стрелялся Гамарник, первый зам. Ворошилова, и т. д. Н. Зенькович, видимо, не понимает, что конспиративная разработка Тухачевского со товарищи велась годы – Ежов с Ворошиловым уже договорились об этом. Один Примаков, командир червонного казачества в гражданскую, просидел в тюрьме девять месяцев, прежде чем из него посыпались „признания“ о заговоре Тухачевского, выбитые лихими разработчиками. Задолго до 1937 года ОГПУ – НКВД под личным водительством Сталина скрупулезно накапливало материалы к началу чистки руководства Красной Армии.