Арлен Блюм - За кулисами Министерства правды

В этом соревновании не победило ни то, ни другое учреждение. Главполитпросвету были отданы во владение все массовые библиотеки, и он сыграл самую зловещую роль в «очистке» их от «идеологически вредной» литературы (это самостоятельный сюжет, не входящий сейчас в наши задачи). Политотделу ГИЗа была доверена цензура лишь собственных его изданий. Создано было третье учреждение — Главлит РСФСР при Наркомпросе. Уже упоминавшийся выше автор (М. И. Щелкунов) тогда же, в 1922 г., считал, что последнее обстоятельство будет «гарантировать от приемов, могущих нанести вред культуре страны. В этом его принципиальная разница с цензурными учреждениями чисто полицейского характера, находившимися у нас (до революции) при М.В.Д.» 1. Это, конечно, чистой воды казуистика: как раз в эпоху жесточайшего цензурного террора, в царствование Николая I, Главное управление цензуры подчинялось министерству народного просвещения, и, наоборот, в годы постепенной либерализации ее, закончившейся в начале века отменой предварительной цензуры, она находилась в ведении министерства внутренних дел. В свете дальнейших событий нам станет ясно, что подчинение Главлита Наркомпросу (вплоть до 1936 г.) ничуть не помешало ему нанести величайший «вред культуре страны».

Учитывая важность первого постановления о Главлите, предопределившего на долгие годы направления и сущность его деятельности, приведем сейчас наиболее важные его статьи:

«1. В целях объединения всех видов цензуры печатных произведений учреждается Главное управление по делам литературы и издательств при Наркомпросе и его местные органы при губернских отделах народного образования.

2. На Главлит и его местные органы возлагается: а) предварительный просмотр всех предназначенных к опубликованию произведений, нот, карт и т. д.; б) составление списков произведений печати, запрещенных к опубликованию.

3. Главлит воспрещает издание и распространение произведений: а) содержащих агитацию против Советской власти; б) разглашающих военные тайны республики; в) возбуждающих общественное мнение; г) возбуждающих национальный и религиозный фанатизм; д) носящих порнографический характер.

4. Освобождаются от цензуры издания Коминтерна, губкомов РКП и вся вообще коммунистическая партийная печать, издания Госиздата и Главполитпросвета, научные труды Академии наук.

9. Надзор за типографиями, борьба с подпольными изданиями и их распространением, борьба с привозом из-за границы неразрешенной к обращению литературы.

11. Заведующие типографиями, под страхом судебной ответственности, обязаны неуклонно следить за тем, чтобы печатаемые в их типографиях произведения имели разрешительную визу Главлита» (I — ф. 31, оп. 2, д. 2, л. 17–18).

В дополнение к этому положению была разработана «Инструкция местным органам Главлита», которым предписывалось, в частности: не допускать к печати произведений, носящих «явно враждебный по отношению к Советской власти характер», изымать из статей «наиболее острые места (факты, цифры, характеристики), компрометирующие Советскую власть и Коммунистическую партию» 2. Примета времени в том, что эти документы были вполне доступны и особого секрета из них не делали: они публиковались в журналах и бюллетенях Наркомпроса, в сборниках «Основные директивы и законодательство о печати», издававшиеся время от времени с дополнениями до 1937 г. Но, конечно, за кулисами разрабатывались дополнения и уточнения, которые рассылались с грифом «Совершенно секретно» по всем отделениям Главлита.

Из этих документов видно, что инициатива таких поправок исходила из сферы высшего идеологического и политического руководства страной. Верховный цензор Лебедев-Полянский доносил в ЦК партии, что Главлит руководствуется в своей деятельности Декретом Совнаркома от 6 июня 1922 г. Но, «поскольку по разным причинам, в том числе и политического(подчеркнуто нами — А. Б.) характера, эти принципы не были развернуты, была разработана в партийном порядке, как проект Политбюро, инструкция «О мерах воздействия на книжный рынок». Через Агитпроп ЦК она была прислана в Главлит, и легла в основу его практической деятельности. Сводилась инструкция к следующим положениям:

«А) Главлит в области художественной литературы, по вопросам искусства, театра и музыки ликвидирует литературу, направленную против советского строительства; 6) литературу по вопросам философии и социологии ярко идеалистического направления не разрешать; в) литературу по естествознанию явно не материалистического направления не разрешать; г) из детской и юношеской литературы разрешать к изданию лишь литературу, способствующую коммунистическому воспитанию; д) из религиозной литературы разрешать к печати лишь литературу богослужебного характера» (V — ф. 597, оп. 3, д. 10, л. 16).

В течение 1923 г. положение о Главлите «дорабатывалось» путем издания целого ряда циркуляров. В одном из них, начинавшемся, в отличие от всех прочих, доверительным обращением «Товарищи!», Главлит даже попытался обосновать необходимость самого себя в «новых сложных условиях». «В настоящее время, — говорилось в нем, — все большее значение приобретает печатное слово, одновременно являющееся могучим средством воздействия на настроение разных групп населения Республики, как в наших руках, так и в руках наших противников. Своеобразные условия пролетарской диктатуры в России, наличие значительных групп эмиграции, усилившиеся благодаря Нэпу материальные ресурсы у наших противников внутри Республики, создали благоприятную атмосферу для выступления против нас в печати. Цензура является для нас орудием противодействия растлевающему влиянию буржуазной идеологии. Главлит, организованный по инициативе ЦК РКП, имеет своей основной задачей осуществить такую цензурную политику, которая в данных условиях является наиболее уместной.

Опыт цензурного воздействия выдвигает два основные пути цензурной политики: первый путь — административное и цензурное преследование, которое выражается в закрытии издательств или отдельных изданий, сокращении тиража, наложении штрафа и предании суду ответственных лиц; второй путь — путь умелого идеологического давления, воздействия на редакцию путем переговоров, ввода подходящих лиц, изъятия (!) наиболее неприемлемых, и т. д. (I — ф. 31, оп. 3, д. 1, л. 87).

В другом секретном циркуляре от 21 августа 1923 г. всем цензурным органам рекомендовалось особое внимание обращать на художественную литературу и «безусловно не допускать к печати произведений, пытающихся в художественной форме исказить лицо нашей революционной общественности, носящих мелкобуржуазный характер и направленных против советского строительства, проводящих чуждую и враждебную пролетариату идеологию» (Там же, л. 1).