Юрий Сторчак - Русский фактор

В российском руководстве, политических партиях, академических кругах представлены самые разные, иногда взаимоисключающие предположения и предсказания относительно современного мира и места в нем РФ, перехода от биполярности к мультиполярности международных отношений. Одни верят в то, что «единственная сверхдержава» — США способны построить однополюсный мир под своим верховенством. Другие ностальгируют по исчезнувшей советской сверхдержаве и уповают на ее возрождение в новом формате. Третьи исповедуют идеологию «одиночества» в окружении недружественных стран мира.

Современные международные отношения строятся вокруг стратегических тенденций полицентричного и глобализирующегося переустройства. Эта фундаментальная трансформация формирует ныне архитектуру мирового сообщества, статусность и сферы геополитической деятельности различных государств. В этих процессах присутствуют пароксизмы идеологической борьбы, особенности политического менталитета и общественного сознания, враждебности противостояния, взаимные фобии, подозрительность, недоверие.

Образы будущего многолики, многовариантны и могут быть вписаны в концептуальную и поведенческую парадигмы современной России.

Геополитическое положение РФ в полицентричном мире — это мощный резерв ее внешней и внутренней политики. При рациональном, творческом и своевременном подходе к нему его можно эффективно использовать для укрепления потенциала этого государства, проецирующего свое креативное воздействие на международные отношения в российских и всеобщих интересах.

Геополитические категории как субъекты реальности не должны определяться идеологиями и поддаваться манипуляциям под влиянием тех или иных предубеждений и пристрастий. Геополитике следует быть инструментом сотрудничества, а не соперничества.

Обновляющаяся геополитическая конфигурация мира заставляет его государства думать и действовать с позиций подлинных национальных и общечеловеческих интересов. Выработка рациональных подходов к современным международным реалиям помогает России утвердиться в заслуженном ее историей, географией, цивилизационным, политическим и культурным наследием статусе великой державы, вносящей свой достойный вклад в мировое развитие.

«Советское руководство, говорят нам, фанатично привержено идее скорейшего осуществления мировой революции. Так ли это? Отчасти, но во всяком случае это утверждение вводит в заблуждение. Оно не учитывает различия между тем, что советские коммунисты полагают желаемым в идеале, и тем, что они считают необходимым и возможным попытаться достигнуть в настоящий момент».

Джордж Фрост Кеннан, (призывая не отождествлять реальную геополитическую значимость советской внешней политики с ее идеологической окраской)

«Мир, свобода и безопасность для девяноста процентов населения земного шара находятся под угрозой со стороны остальных десяти процентов, которые угрожают разрушением всех международных законов и установлений».

«Американцы не позволят запугать себя угрозами и подчиниться воле диктаторов. Никакая комбинация диктатур Европы и Азии не остановит нас на пути, который мы выбрали для себя и для демократии».

Франклин Делано Рузвельт, 32-й президент США, (октябрь 1937 г.)

«…трудно примирить принцип разделения властей с внешней политикой, вдохновляемой пламенной идеологией и определяемой готовностью скоропалительно и в одностороннем порядке вмешиваться в дела других государств, равно как и с исполнительной властью, которая видит повсюду в мире интересы и угрозы, требующие от Америки незамедлительных и часто тайных обязательств и действий».

Артур Мейер Шлезингер, (осуждая трансформацию государственной политики США)

Позиционирующие себя гарантом и защитником демократии Соединенные Штаты Америки не во всем соответствуют требованиям конструктивного международного сотрудничества.

«Не сознавая огромных размеров своей собственной силы, мы не можем понять, какое колоссальное и губительное влияние мы оказываем на весь мир… Сам факт существования такой великой державы тревожит другие нации… Мы не можем удержаться от того, чтобы не напоминать другим странам об их собственной слабости».

Джеймс Уильям Фулбрайт, председатель комитета Сената США по международным отношениям в 1959–1974 годах, инициатор создания Программы Фулбрайта (о «высокомерии силы», мешающем американскому руководству видеть на международной арене равных себе партнеров)

«Столкновение политических курсов и целей, сил и характеров было предопределено внутренней природой каждого из двух полюсов еще только формировавшегося биполярного мира, когда силовой, военно-экономический разрыв между этими полюсами и другими, ближайшими к ним государствами оказался непропорционально велик. <���…> На ближайшие послевоенные десятилетия у Соединенных Штатов не просматривался иной достаточно мощный соперник в мире, кроме СССР. Положение усугублялось еще и тем, что если США были — и остаются — проверенной демократией, то СССР того периода был диктатурой. Оба государства исповедовали отчетливо выраженный мессианизм, опирающийся на твердое убеждение, что именно их модель в конечном счете победит во всем мире. Разница заключалась в том, что за американским мессианизмом стояла природная склонность всякого капитализма к экономической экспансии в силу действия законов рынка, тогда как советский мессианизм питался идеологическими соображениями и опирался преимущественно на военную силу».

Александр Николаевич Яковлев, советский и российский политический деятель, один из главных идеологов и «архитекторов» перестройки, член Политбюро ЦК КПСС в 1987–1990 гг., публицист, академик РАН

Геополитическое понятие «сверхдержава» появилось в конкретном историческом контексте. Этот статус высшего международного ранга отражает его парность. Он применим к двум, а не к одной или нескольким сильнейшим державам, при этом к паре, взаимоскованной своим соперничеством и способной проецировать его на структурообразование всей системы международных отношений.

«Сверхдержавность» сохраняется лишь на период, в течение которого решается, какая из противостоящих сторон возьмет верх. По определению Евгения Примакова «супердержава» — это категория холодной войны. В ходе силового противостояния сверхдержав и подчиненных каждой из них много- и двусторонних военно-политических союзов реализовывалось двухполюсное размежевание геополитического пространства. Тогда впервые в истории возникла глобальная блоковая структура, которая при отсутствии прямых военных действий между главными конфликтующими сторонами была средством наращивания их мощи, позволяла достигать имперские цели расширения собственного господства в мире.