Гюнтер Леви - Преступники [Мир убийц времен Холокоста] [litres]

Однако в системе, где поощрялась жестокость, были немногие охранники, которые игнорировали эти нормы. Когда Иоганн Сосновский предстал перед германским судом за свою службу в концентрационном лагере Заксенхаузен, бывшие заключенные описывали его как «гуманного эсэсовца». Хотя он и был добровольцем СС и национал-социалистом, он редко применял силу в отношении заключенных. Сосновский также отказывался принимать участие в порках заключенных, утверждая, что он не бил даже своих собак, не говоря уже о людях. Послевоенный суд приговорил Сосновского к одному году тюремного заключения 91.

Бывший узник Освенцима Шломо Венеция вспоминает эсэсовца-голландца, который добровольно вступил в СС, поскольку восторгался точностью и рациональностью немцев. К тому времени, когда он осознал, к чему привела эта рациональность, было уже слишком поздно бросать свою смертоносную работу. И все же он пытался вести себя гуманно. Когда ему приходилось бить кого-то, он использовал бамбуковую трость, расколотую посередине. Боль от удара ей была минимальной, а звук, издаваемый двумя сталкивающимися концами, напоминал громкий удар хлыста 92.

В концентрационном лагере Дахау членов персонала СС, которые гуманно обращались с заключенными, называли «белыми воронами». Одним из немногих, кто принадлежал к этой категории, был Ганс Мурш, который занимал различные должности в администрации Дахау на протяжении двенадцати лет, начиная с сентября 1933 года. Он никогда не оскорблял узников и не обращался с ними жестоко, известно также, что он предупреждал заключенных, которых планировалось вызвать на допрос в политический отдел лагеря. Узник Карл Рёдер, который пережил одиннадцатилетнее пребывание в Дахау, хвалил Мурша, называя его «одним из нас». Как рассказывал другой заключенный, однажды Мурш просидел несколько недель в камере за то, что не смог избить упрямого заключенного 93.

Единственным в своем роде был врач СС Вильгельм Флагге, мужчина лет пятидесяти, который служил в Бабице, филиале Освенцима. Благодаря Флагге этот маленький лагерь, в котором насчитывалось около 180 узниц, занимавшихся сельскохозяйственными работами летом 1944 года, стал, по словам австрийской заключенной д-ра Эллы Лингенс, «островком мира». Флагге делился своей едой с заключенными и следил за тем, чтобы классные комнаты школы, где они жили, отапливались. Однажды д-р Лингенс спросила Флагге, как человек с подобными взглядами мог оставаться в Освенциме. Он ответил вопросом на вопрос: «А вы бы предпочли, чтобы на моем месте был зверь?» И, как ни странно, пишет д-р Лингенс, у него никогда не было неприятностей. «Он вел себя бесцеремонно и никогда не привлекал внимания. Но и повышения он тоже не получил. Его случай служит примером того, как много зависит от человека и его поступков, и как фальшивы были оправдания тех, кто утверждал, что им приходилось совершать свои гнусные поступки. У них не было мужества, а у Флагге оно было – вот и все» 94.

Согласен с таким выводом и Герман Лангбейн, долгое время бывший заключенным в Освенциме, где он работал лагерным писарем. Было несколько случаев, когда эсэсовцы спасали жизнь новичкам, прибывшим из их родного города. Некоторые эсэсовцы, большинство из которых были бывшими социал-демократами или коммунистами, заявляли, что их нервная система не позволяет им выполнять некоторые задания. И действительно есть ряд документально подтвержденных случаев, когда у охранников происходил нервный срыв. Один из них, Рихард Бек, который доставлял нетрудоспособных заключенных в газовую камеру, заявил, что не мог больше выполнять свою работу. Его освободили от этой обязанности и после этого поручили ему доставку продовольствия. Офицер СС Эмануэль Шефер свидетельствовал на Освенцимском процессе, что были и другие случаи, когда людей переводили на менее напряженную в эмоциональном плане работу 95. Эти люди никогда не получали повышение, но их и не наказывали. Еще один способ уклониться от ужасной службы в Освенциме – пойти добровольцем на фронт. Переходя на действительную военную службу, офицер СС лишался всех приобретенных званий, но, по свидетельству одного из них на Освенцимском процессе, они были рады, что им больше не приходилось наблюдать за ужасами лагерной жизни или участвовать в них 96.

Активная помощь заключенным была сопряжена с риском. Лангбейн сообщает о трех случаях, когда эсэсовцы помогали узникам бежать. Иногда охранников наказывали за помощь заключенным. Артур Брайтвизер, начальник вещевого склада, был приговорен к тюремному сроку за то, что дал узнице три метра ткани. Ладислав Гура, этнический немец из Словакии, несколько раз был заключен под стражу и в итоге был приговорен к двум годам тюремного заключения трибуналом СС в Катовице, потому что его несколько раз застали за распитием спиртных напитков с несколькими узниками. Людвиг Карл Шмидт, который устраивал встречи заключенным мужчинам и женщинам, получил лишение свободы условно с испытательным сроком на фронте. Как оказалось, число гуманных поступков возросло в 1944 году, поскольку военная фортуна решительно отвернулась от Германии. Моральный дух вновь упал, когда советские войска подошли к Освенциму. По свидетельству бывшего узника Генриха Дюрмайера, на Рождество 1944 года эсэсовец, проводивший перекличку, подошел к нему в нетрезвом состоянии, обнял и сказал: «Эй, если все изменится, ты же поможешь мне, правда? Я уже делаю все, что ты хочешь» 97.

Большинство нацистских преступников, представших перед судом после 1945 года, заявляли, что были вынуждены выполнять эти ужасные задания из страха за свою собственную жизнь. Но история концентрационных лагерей является одним из доказательств ложности подобных заявлений. Когда д-р Лингенс давала показания на Освенцимском процессе, судья спросил ее: «Вы хотите сказать, что в Освенциме каждый для себя мог решить, какую сторону занять – добра или зла?» И Лингенс ответила: «Именно это я и хочу сказать» 98. Выбор был у всех, хотя тех, кто сделал его правильно, к сожалению, было очень мало.

Фабрика убийств в газовых камерах Освенцима утвердила Холокост как анонимное массовое убийство. Эта точка зрения нуждается в пересмотре. Около 1,8 миллиона евреев были убиты в ходе массовых казней при самых ужасных обстоятельствах. Но расстрелы проводились конкретными людьми, и нам известны имена многих из них. Немцы – народ дисциплинированный, и офицеры-руководители составляли подробные отчеты, где фиксировалась информация о проведении расстрелов и количестве уничтоженных евреев. Эти отчеты сохранились. Они раскрывают механизм убийства, который функционировал с пугающей эффективностью. Воспоминания и письма солдат с Восточного фронта предоставляют дополнительные подробности. Наконец, сотни убийц в итоге были осуждены за свои преступления, и протоколы этих судебных разбирательств позволяют нам поближе рассмотреть тех, кто совершал эти ужасные преступления.