Рэй Бредбери - Как написать шедевр?

... Я всегда верил в то, что жизнь сама по себе фантастична. И многие из моих рассказов просто показывают, насколько она фантастична. Жизнь чудесна и для верующего, и для агностика. Под чудесным я подразумеваю истинное чудо; когда говорю, что жизнь еще и ужасна, я имею в виду настоящий ужас, а говоря, что она невероятна, я делаю ударение на «не». Удивительно уже то, что мы существуем, чтобы спать, завтракать наспех по утрам, спешить на злектрички, успевать или опаздывать, как будет судьбе угодно.

Ребенок, обнаруживший это, находит чудо в рисунке на кончике своего пальца. В зрелом возрасте мы быстро переносим внимание со своих рук на свое тело, на тела других людей, на обстоятельства, и рано или поздно мы влюбляемся, а это тоже достаточно странная штука, чудесная, иногда ужасная и невероятная. Но до какого бы возраста мы ни дожили, важно, чтобы всегда присутствовало чувство, что мы живем на краю невозможного. В моих книгах многие герои обнаруживают этот край, эту границу. Некоторых он пугает, некоторых окрыляет, но мне кажется, что чувство невероятного должно обострять наше отношение к тому, что мы делаем и куда мы идем, если идем куда-нибудь вообще. У всех нас был День, Когда Я Впервые Понял, Что Я Живу, лет в десять. Или День, Когда Я Впервые Понял, Что Когда-Нибудь Я Умру, в пятнадцать. Все мы когда-то, гуляя на лугу, вдруг необыкновенно ясно понимали, что мы живем, и чувствовали совершенно искреннюю и глубокую благодарность за это. Мы наблюдали удивительные по красоте закаты, которые даже невозможно описать, закаты, вызванные взаимодействием миллионов факторов в атмосфере, световых лучах, частицах пыли и тайниках нашей души. Все мы чувствовали себя носителями драгоценной привилегии, дарованной нам в той форме и того размера, который подходит нам, в лучший из всех дней рожденья—в день, когда родились мы.

Но дело в том, что с возрастом все чудеса и страхи как будто слегка увядают. Все мы создаем себе собственный мирок, вращающийся, как пластинка фонографа, которая играет одно и то же каждый день с отклонением в виде фокстрота по субботам. В привычке мы находим удобство и спокойствие, в каждодневной рутине — удовлетворение. И только иногда закаты, страхи, чудеса и прекрасное пробиваются сквозь нашу броню. И поэтому время от времени мы должны напоминать самим себе о чудесном и прекрасном. Некоторые из нас берут и пишут фантастику. А другие, такие, как вы, ее читают.

Человек, мало знакомый с нравами своей собственной цивилизации, обычно прозревает и многое познает заново во время путешествия в другую страну, в Мексику, например, где традиции и обычаи его страны, отраженные, как в зеркале, становятся поразительно странными или вдруг понятными, или и то и другое. Так, попутешествовав по фантастическим странам книги, читатель вернется к своему нормальному существованию с обновленным и очищенным взором. И если книга выполнит хотя бы одну задачу — заставит удивиться силам, поддерживающим в вас жизнь, вернет вам утерянное где-то между детством и сегодняшним днем ощущение бытия — она сделает уже достаточно...

По моему мнению, возможно, позаимствованному у кого-нибудь, фантастика редко бывает хороша по-настоящему, когда она стремится быть только фантастикой. Если она не прибегает к жизни, когда реальность то возникает, то исчезает, но всегда узнаваема, она превращается в бесцельное мечтательство.

Обычно заблуждение начинающего писателя состоит в том, что если, по его мнению, одно чудо хорошо, то целая куча из шестнадцати чудес будет в шестнадцать раз лучше. Нет ничего менее похожего на правду. Хорошая фантастика должна впитываться читателем случайно, с воздухом, которым он дышит. Она должна вплетаться в ткань повествования так, что иногда становится просто неразличимой. Рассказчик должен сказать свое слово о жизни так тихо, чтобы не сдуть снежинку у вас с руки...

Я опираюсь всего лишь на собственные эмоции и тот небольшой опыт, который успел приобрести за несколько коротких лет писательского труда. Неспециалисту очень легко заблудиться в научных вопросах. Тем не менее я успокаиваю себя мыслью, что пока ученый будет объяснять вам все про точный размер, расположение, мускулатуру и цвет сердца, мы, имеющие дело с чувствами, уже тронем его...

Перевела с английского Г. КЛЕПЦЫНА