Николай Соколов - Расследование убийства Российской Императорской семьи

В правом переднем углу — туалетный стол на двух тумбах с зеркалом; по обе стороны от зеркала электрические лампы. Стол отделан дубом. Все его ящики пусты, кроме большого среднего и соответствующего ему в верхней части стола. В этом ящике: белое эмалированное блюдце, два пустых флакона из-под цветочного одеколона английской фирмы, круглый флакончик в виде графинчика с небольшим количеством одеколона, расписанный цветами; две небольших стеклянных круглых баночки без крышек, в одной несколько белых шариков; зеленый круглый флакон с этикеткой «Lavendel Salz» и способом употребления на немецком языке; баночка с кольдкремом и этикеткой придворной аптеки; небольшой флакон с красноватой ароматической жидкостью, маленькие прямые ножницы для ногтей, половина стеариновой свечи, отвертка с деревянной полированной ручкой, спичка с кусочком ваты на конце.

В верхнем среднем широком ящике: три черных шпильки для волос, кусочек ваты и розовый маленький шнурочек.

На столе: большой синий флакон эссенции электролитной воды Кобяка с большим количеством жидкости, небольшой круглый аптекарский стакан, две столовые ложки, одна десертная и одна чайная; в стакане затолкана вата; распоротая бархатная пуговица и в ней вата.

В простенке между окнами передней стены — коричневая этажерка с четырьмя полками и резными колонками. На верхней полке — три флакона с какой-то жидкостью, большой стеклянный флакон с водою и засохшая ветка жимолости, две баночки с остатками борного вазелина и кольдкрема, с этикетками аптеки Его Величества, белая эмалированная чашка с находящейся в ней маленькой стеклянной воронкой и двумя маленькими кисточками.

На второй полке — стеклянная полубутылка, откупоренная и наполовину наполненная бесцветной жидкостью, и два маленьких обломка булыжника.

На третьей полке сверху — большой аптекарский флакон, пустой, стакан с небольшим количеством воды, восковая белая свеча, еловая палочка, обрывок старой расплетенной веревки, кусок синей бумаги.

На нижней полке — сложенный пополам деревянный прибор для снимания обуви и еловая палка с двумя квадратными желобками.

Рядом с этажеркой — круглый столик с расписной полированной крышкой. Возле него на полу — две целых тонких свечи из стеарина, одна обломанная, и огарок.

Возле той же этажерки стоит оклеенный дубом столик прямоугольной формы с четырьмя точеными ножками, на котором лежат половина обложки от какой-то книги, маленькая в виде раковины тарелочка с пейзажем; на оборотной ее стороне фабричное клеймо и инициалы «М.Н.»; пятнадцать белых тонких восковых свечей, завернутых в бумагу, флакон из-под лекарств с рецептом доктора Боткина «pro autore».

Рядом со столиком — кресло от гостиного гарнитура с парусиновым чехлом.

В переднем левом углу — ореховый гардероб с двумя створчатыми дверками; в нем никакого платья не оказалось, висят лишь на деревянных крючьях двенадцать деревянных вешалок. На десяти из них имеются инициалы «А.Ф».

Рядом с гардеробом — железный экран, выкрашенный зеленой краской, на нем нарисован цветок.

Рядом с экраном по стене — средних размеров мраморный умывальник с разбитой доской. На верхней полочке — графин с водой, банка с белым порошком и три флакона с лекарственными средствами. На разбитой доске — цветной стакан, пузырек с лекарством для царевича с рецептом доктора Деревенько; баночка с небольшим количеством кольдкрема, два аптекарских флакона, один из них с рецептом доктора Боткина; микроскопический флакончик с лекарством и шесть полосок бумаги с цифровыми записями. В нижней части умывальника — жестяное ведро; на полу около него маленький очиненный карандашик.

Рядом с умывальником по той же стене — ночной столик, отделанный под орех, с мраморной верхней доской, на которой два пустых флакона из-под одеколона, две лампады — красная и синяя, банка с перманганатом, белая бутылочка с ароматическим маслом, большой флакон с сосновым экстрактом с этикеткой аптеки Его Величества, белый флакон с жидкостью «coluval», флакон с ароматической жидкостью, флакончик с винтовой нарезкой у горлышка, металлической крышкой и белыми пилюлями, на нем выгравирована надпись: «Cascarine Leprince», и небольшая грязная рюмка из голубоватого стекла.

На второй полочке ночного столика — зеленая чашка с блюдцем и небольшой стаканчик.

Нижнее отделение пусто. Около умывальника на полу — циновка, а на ней маленький деревянный табурет.

В левом заднем углу — небольшой круглый столик.

В комнате три дубовых стула с плетеным сиденьем и один мягкий с красной кретоновой обивкой от гарнитура, находящегося в комнате великих княжон.

На задней левой стене прибита вешалка для полотенец в виде трех палочек с медными наконечниками.

По словам Чемодурова, все в этой комнате, за исключением мебели, принадлежало Императорской семье».

В таком состоянии следователь нашел комнаты верхнего этажа. Я смог проверить описание Наметкина, допросив свидетелей осмотра — врача Анатолия Ивановича Белоградского и гвардии капитана Дмитрия Аполлоновича Малиновского, допрошенных мною в Екатеринбурге, первый — 18 июня 1919 года, а второй — 22 июля 1919 года.

Показания Малиновского: «В доме не было ни одежды, ни обуви. Мы вычищали печи и просеивали золу. Мы не смогли опознать большинство сожженных предметов, но видно было, что это в основном одежда. Это бросалось в глаза. Сожгли множество рамок для фотографий, всякого рода предметы домашнего обихода и роскоши, туалетные принадлежности, в основном зубные щетки и щетки для волос. Нашли много сожженного и расплавленного стекла. Мое впечатление такое, что в отсутствие жильцов квартиру полностью ограбили: всё жгли и ломали. Нетронутыми остались только мелкие предметы».

Показания Белоградского: «Общее впечатление, произведенное на меня домом Ипатьева, таково, что этот дом был брошен своими владельцами и захвачен чужими людьми, которые уничтожили в печах разные предметы разных размеров, оставив только пустяковые вещи».

В протоколе Наметкина не говорится о знаке, нарисованном в проеме окна, обращенного на Вознесенский проспект, на восток. Обнаружить его было трудно, из-за тонкости рисунка. Первым его заметил Жильяр, посетив дом вместе со следователем Сергеевым. Он сохранился до меня. Я сфотографировал его. [30] Чтобы сохранить этот знак, я покрыл его стеклом и опечатал своей печатью. Так он и выглядит на фотографии в книге Жильяра.

Ни Наметкин, ни Сергеев не осматривали террасу. Ее стена была полностью покрыта рисунками и надписями. Без всякого сомнения, это было сделано охранниками, которые не только стояли там на посту, но и часто туда приходили.