Константин Трунин - Джек Лондон

Договорные бои — это не самое лучшее в спортивных состязаниях. Но от этого никуда не денешься. Пока жив человек, до тех пор он будет искать персональные выгоды, наплевав на всех остальных. Жизнь слишком коротка, чтобы думать об идеалах других. Первобытный зверь наивен в своих убеждениях, он твёрдо уверен, что достаточно открыть зрителям глаза на правду, как они, под влиянием вспышки недовольства, потребуют более честного проведения соревнований. Так ли наивны сами зрители, как об этом думает главный герой? Джек Лондон не отходит в сторону от повествования, предлагая читателю самостоятельно судить от этичности поступков промоутеров, заинтересованных более в извлечении прибылей, чем в чьём-то успехе.

Сломать систему можно — для этого кто-то должен пострадать первым. Его имя запомнят, но сам он погибнет за свои идеалы.

Когда Джек Лондон просыпался, то первым делом занимался написанием беллетристики, для чего он определил для себя значение в тысячу слов. Только после этого Лондон мог расслабиться: принять изрядную долю алкоголя, да выйти на улицу. Распорядок дня должен быть у каждого, а ещё важнее при этом уметь соблюдать его неукоснительно. Для этого требуется огромная сила воли, которая у Джека Лондона была. Алкоголиком его сделало общество, оно же активно подталкивало к необходимости продолжать оставаться алкоголиком, поэтому Лондону ничего больше не оставалось, как постоянно пить. Изначально, зная вкус лишь дешёвого пойла, он ещё мог отдаваться пристрастию к сладкому, но солидный доход от писательской деятельности открыл ему погреба элитных напитков, в том числе и до ужаса вкусных и бодрящих коктейлей, от которых Лондон не смог отказаться до конца жизни. «Джон — ячменное зерно» — это мемуары Джека Лондона, написанные через восприятие им тяги к спиртному, начиная от первого воспоминания далёкого детства в виде большой пивной кружки отца и заканчивая трагическими последствиями купания в холодной воде, когда его почки стали отсчитывать момент до финальной трагической смерти человека, чья жизнь была наполнена событиями, среди которых радостных набирается краткий день, а отравивших жизнь — всё остальное время.

Перед Джеком Лондоном никогда не стоял вопрос — пить или не пить. Ответ всегда был однозначным — пить. И Джек Лондон пил, иногда беспробудно и без чувства меры. Лондон может быть честным перед читателем, но может и обходить острые моменты. Можно ли поверить, что вместо выпивки в юные годы Лондон мог отдавать приоритет сосательным конфетам? Кажется, это вещи друг друга взаимоисключающие. Но только на первый взгляд. Лондон не догадывался опускать леденец в кружку с Ячменным зерном, чтобы соединить два увлечения в одно, и отчасти это отрезвляло его, давая свободу от алкоголя. Рассматривать проблемы общества начала XX века нужно с позиций проблем общества любого другого века. Читатель согласится с Лондоном, что алкоголь — это тот инструмент, который позволяет найти друзей в незнакомом городе, даёт возможность стать своим в кругу людей и является составным элементом получения удовольствий от жизни. От принятой дозы мозг отключается, и человек, расслабившись, готов совершать любые поступки. Однако, всё не так просто.

Быть своим нужно обязательно: человек чувствует себя изгоем, если не принадлежит к общим устремлениям. Поэтому участие в мероприятиях по распитию алкоголя и перекурах — самый очевидный выход. Пускай, пока портовые работники упиваются до потери пульса, Лондон может удалиться и с упоением вгрызаться в конфету, но лишь до того момента, когда его позовут обратно, нальют штрафную кружку, заставляя участвовать в соревнованиях по поглощению алкоголя. Мир сходит с ума, а вместе с миром сходит с ума и Джек Лондон, не видевший никакого иного выхода, кроме обязательного пристрастия к выпивке. До семнадцати лет Лондон был честным человеком, и всё же являлся горьким пьяницей. При этом, его целомудренное отношение к женскому полу оставалось для него больной темой. Лондон так и не раскроется для женских ласк, или он не посчитает это нужным сообщать читателю, оставаясь кристально честным перед всеми, навсегда прослыв в веках славным писателем, но неудачником на любовном фронте. Не срослось — и винить в этом некого. Алкоголь мешал и помогал, но оставалось то, что не могло пересилить ранимую человеческую душу.

«Мартин Иден — это я сам» — говорит Джек Лондон со страниц «Джона — ячменное зерно», показывая многие их тех эпизодов жизни, которые были присущи Идену, чьё существование не тонуло в столь горькой среде, хотя Мартин и тонул в мерно покачивающихся волнах судьбы. Джек Лондон тоже плыл по течению, но вокруг небо плескалось море алкоголя, в котором в любой момент можно было утонуть из-за очередного шторма. Отчасти, Джек Лондон сам предсказал свой конец, подведя черту за семь лет до этого. Оглядываться назад стоит лишь ради осознания прожитых лет; переживать по этому поводу не следует. Без алкоголя Джек Лондон мог сгинуть много раньше, а с ним он вспыхнул ярким огнём на литературном небосклоне. Вспыхнул и сгорел.

Чем ближе знакомишься с поздним Джеком Лондоном, тем больше отмечаешь патоку в его словах, чрезмерное количество словоблужданий, да унижение человеческого естества, растерявшего силу, ныне озаряющего мир улыбкой идиота. Сурово и жестоко так говорить, но иначе не получается. Хватит борьбы за справедливость, покорения труднодоступных мест и желания занять первую позицию по всем показателям, отныне герои Лондона не такие. Натерпевшись в борьбе с «Железной пятой» и осознав бренность порывов «Мартина Идена», Лондон уничтожил самого себя, вместе с героями основных его жизненных устремлений, связанных с социализмом и с ним самим. Отныне пора уходить в поля, где можно спокойно заняться фермерством.

Во многом, «Лунная долина» повторяет ранние работы Лондона, но повторяет их в самом начале, когда герои сталкиваются с жестоким миром, что плевать хотел на нужны пролетариата, вынужденного устраивать стачки, сидеть в тюрьмах за устраиваемые беспорядки, потеряв надежду на светлое будущее. Лондон показывает тяжесть жизни города, куда устремляются все люди из сельской местности, пытаясь найти новый источник пропитания. Отчего-то, герои книги решают поступить наоборот, устраивая подобие роудмуви в поисках дешёвого плодородного куска земли, где можно будет остепениться и жить без оглядки на других.

Трудно судить об устройстве Северных Штатов Америки, особенно в плане населения и его нравов. Остаётся полностью довериться Лондону, поскольку ранее он не обманывал, описывая быт Аляски и даже Соломоновых островов. Всюду ему всецело доверяешь. Веришь и сейчас. Герои книги продолжают поиски своего угла, но сталкиваются с бытом разных народов, которые не знают английского языка, проживая национальными деревнями — китайцы, португальцы, далмацкие славяне — все забрали себе самое лучшее, получили солидные барыши и во всю реализуют главную мечту о хорошей жизни, заработанной долгим и плодотворным трудом. Лондон не поскупится на слова, рассказывая об успешных попытках китайцев арендовать землю и сбывать по бешеным ценам выращенный картофель, делясь секретами успеха выходцев из Далмации, которые скупают яблони вместе с землёй, а про португальцев Лондон поведает слезливую историю о том, что они взвинчивают цены. Всем в этом мире повезло — если они предпочли шумной индустриализации сельскую идиллию.