Константин Трунин - Джек Лондон

Богатое «морское» прошлое позволяют Лондону с полным правом писать правдивые рассказы о людях, чья жизнь связана с водной стихией. На этот раз Лондон не берётся за описание судеб от и до, он концентрируется на некотором количестве случаев из жизни молодого парня, решившего скоротать время и заодно заработать на учёбу в высшем учебном учреждении. Каким образом судьба занесла его в рыбачий патруль — непонятно, а вот те испытания, которые ему довелось испытать за всё время службы — читатель узнает.

Представьте себе океан. Рыбачить можно всем, но существуют ограничения. Нельзя пользоваться средствами, изводящими всех обитателей подводной глади особо варварскими способами, также нельзя рыбачить в определённые дни, чтобы рыбы могли восстанавливать свою популяцию. Других ограничений нет. Патруль зорко следит за ситуаций, и в случае нарушений выходит на борьбу с браконьерами. Иные рассказы доводят до слёз от сожалений за судьбу бедных работяг, чей целью является только желание прокормить семью и не дать ей умереть с голоду. Пускай для этого иногда приходиться нарушать правила рыбной ловли. В патруле тоже не звери работают — люди понимают тяжесть ситуации. Основными нарушителями являются китайцы, греки и итальянцы, про остальных Лондон не распространялся. Но и тут хватило места для полноценных семи рассказов.

Корабли могут тонуть. Ладно бы, если тонет корабль браконьеров. Ну, а если тонет корабль патруля? Браконьеры в меру сил латают свои суда, а вот надзорная организация вооружена собственным оружием и дыры в бортах порой латает за свой счёт. В один раз не повезло. Поймав китайскую джонку, да испытав перегруз, корабль патруля стал заваливаться на бок, открылась течь и, уж теперь, настало время искать взаимопонимание. Языковой барьер и нежелание помогать своим природным вредителям (тут разговор идёт о патруле) доводят всю ситуацию до критической точки. Читатель очень сильно переживает за участников конфликта. В первом рассказе Лондон позволяет себе показать сильных духом людей, без такого подхода к решению нависшей проблемы — всё могло обернуться печальным образом. Не будем укорять Лондона за такой подход — он вполне мог иметь место. Потом Лондон станет более мягким и уже не будет настолько требовательным к стражам порядка, делая их с каждым рассказом всё слабее.

Несколько рассказов перегружены морскими терминами, понятными, пожалуй, только людям, связанных с ними. Впрочем, корабли сейчас несколько иные, поэтому многое может быть непонятно и современным морякам. Читателю приходится давить приступы зевоты, наблюдая за попытками героев книги найти выход из той или иной ситуации, чуть ли не методом перебора положений паруса. Но, весь интерес на том и основан, что рыбачий патруль чаще оснащён хуже тех, с кем он борется, поэтому приходится работать головой, а не вёслами, да иногда использовать иные средства передвижения, чтобы зайти в тыл и только таким образом обезвредить нового нарушителя.

В рассказах рыбачьего патруля нет правых и неправых — все имеют право на собственную точку зрения, которую надо отстоять, иначе её лучше и не иметь вовсе.

Всё прекрасное рождается спонтанно. Например, спонтанно родился из-под пера Джека Лондона волк-квартерон Белый клык. Начав создавать рассказ о выживании людей в условиях Крайнего Севера, Лондон дополнил повествование борьбой за существование оголодавших волков, родивших в итоге для читателя волчонка, которому отныне предстояло пройти путь от дикого животного до верного человеку друга.

Север жесток ко всем, особенно он жесток к пытающимся с ним справиться в одиночку. Не выживет на Севере одинокий человек, не выживет и одинокий волк. Их обоих съедят. И пока волки будут есть собак из упряжки бредущих по Северу людей, люди не будут придавать этому значения, словно происходящее для них является незамысловатым наблюдением за удивительным. Человек обязан принять условия жизни — ему предстоит послужить звеном пищевой цепочки. Волки эти условия также понимают, готовые стать такими же звеньями. Пока люди приходят на Север извне, сам Север порождает прокорм, восполняя утраченных живых существ новым выводком. И вот Белый клык увидел мир, ещё не осознавая, каким целям послужит именно он.

Будучи квартероном, мать его наполовину собака, он вне своей воли вынужден тянуться к людям. Собачья преданность разбавляет волчью кровь своим присутствием и вносит разлад в понимание Белым клыком необходимости бороться за жизнь. Не успев привыкнуть к воле, он сызмальства находится среди индейцев, задирает их собак и проявляет врождённую способность к хитрости и нахождению нестандартных решений. Никак нельзя представить, как могла бы сложиться судьба Белого клыка, не реши Лондон дополнить повествование собачьими боями, причём без какого-либо осуждения подобных забав, чем Джек озаботится много позже.

Трудно! Безумно трудно существовать в условиях озлобления. Дикая среда по своей жестокости не так сурова, нежели присущее людям желание забавляться с помощью кровавых увлечений. Если дело касается выяснения личных отношений, лучшим зрелищем станет бокс. А коли захочется наблюдать за неистовой яростью обречённых на смерть существ, то нет ничего свирепее боя озлобленных собак. Белый клык был принуждён рвать собак на потеху толпы, иного выбора Лондон не собирался ему предлагать.

Есть ли добрые помыслы? Не будь их, было бы очень печально. Человек является зверем, но есть в нём и положительное начало, дающее надежду на благоприятный исход любого безумства. Стоит спросить самого Белого клыка, по какой дороге ему следует идти. И тут он лишён выбора. Хотя Лондон в разных ситуациях представляет животных в рассказах, причём имеющих сходные судьбы. Белый клык вышел подверженным чужому влиянию и существованию во имя идеалов окружающих его людей. Он лишён стремления к самостоятельности, даже выжить не стремится, продолжая существовать ради существования, ничему не придавая значения.

Он волк-квартерон. И от волка в нём только облик, сила и хитрость. В остальном Белый клык — собака. И хоть его не корми, он всё равно будет обожествлять человека, полностью доверяя тому всего себя. Ежели нужно будет подставиться под пули, думать Белый клык не будет. А прикажут грызть зверей — будет их грызть. Такова его натура. Не стал Лондон выводить в сюжете волчьи повадки, поскольку повествование пришлось бы строить иначе, возможно и без участия человека.

Не вспомнит Белый клык о былом. Он не думает и о завтрашнем дне. Так и останется непонятным, отчего Белый клык был таким пассивным. Он стал игрушкой в руках писателя и по его желанию лишился стремления выживать. Пройдя через череду неприятностей, Белый клык обретёт покой в тепле и уюте, где наконец-то обзаведётся конурой. Иного быть не может — он не создан для Крайнего Севера.