Андрей Константинов - Бандитский Петербург

Когда рыба гниет с головы – стоит ли удивляться тому, что стратегия борьбы с оргпреступностью не только не претворена в жизнь, но даже и не разработана…

Широкое распространение в Питере института «красных» и «полосатых» крыш не могло не привести к тому, что коммерческие интересы действующих сотрудников правоохранительных органов стали постоянно сталкиваться, а это обстоятельство, в свою очередь, спровоцировало настоящую войну между различными частями правоприменительной системы. Особенностью этой войны стало то, что ее никто открыто не объявлял, но в той или иной мере в нее оказались втянутыми представители практически всех подразделений всех имеющихся в Питере правоохранительных структур. При этом никакой четкой «линии фронта», разделявшей враждующие стороны на «ваших» и «наших», не было. Откуда ей было взяться, если все воевали со всеми – более того, даже в одном и том же ведомстве у разных групп сотрудников зачастую не совпадали интересы

Нельзя назвать точную дату начала этой войны, но условно, с оговорками, можно сказать, что «боевые действия» шли вовсю уже летом 1996 года, когда ряду высокопоставленных сотрудников питерского УЭПа были предъявлены обвинения в совершении целого букета уголовных преступлений… Война эта не затихла и к лету 1998 года. Она ведется чисто по-милицейски – скрыто от общественности, через подставы, с использованием различных компроматов, которые позволяют организовывать служебные проверки и возбуждать уголовные дела… Фактура в этих уголовных делах, как правило, абсолютно реальная, беда лишь в том, что «сливающие» часто достойны такого же уголовного преследования, что и «слитые», да и настоящая мотивировка «слива» – это не пресечение преступной деятельности коллег, а устранение конкурентов… В ходе любой войны воюющие оттачивают свое мастерство и умение, которые позже могут быть реализованы на свободном рынке, – и действительно, где-то с середины 90-х годов в бандитском мире Питера широко распространилась практика решения спорных вопросов и конфликтов не только через «стрелки», «терки», заказные ликвидации, взрывы и поджоги машин, офисов и квартир, но и путем «слива в мусарню» противников, а также их бизнесменов. В частности, в питерских бандитских кругах почти в открытую говорили о том, что возбуждение в конце 1996 года уголовного дела в отношении Ефима состоялось не только благодаря мастерству оперативников из РУОПа, но и потому, что у Ефимова возникли серьезные трения с некоторыми видными лидерами бандитского Петербурга. Это, конечно, вовсе не означает, что разрабатывавшим Фиму оперативникам «засылали бабки» («сливают» ведь когда как – когда «всухую», а когда и со «смазкой»), – все зависит от того, кому «сливают», от реальности фактуры и от личности самого объекта. Бандиты тоже не любят платить деньги за ту работу, которую охотно сделают и просто «за совесть». А Ефимов находился в зоне повышенного внимания РУОПа давно – правда, в этой организации у него были не только противники, но и друзья. Вообще, Александр Ефимов – личность весьма яркая и неординарная, поэтому, пожалуй, стоит сделать небольшое лирическое отступление и рассказать о нем поподробнее.

Александр Евгеньевич Ефимов родился в Ленинграде 5 ноября 1958 года в рабочей семье, никогда не знавшей особого достатка. В середине 90-х годов его уже называли одним из богатейших людей в городе на Неве, где его знали в основном как Ефима или Фиму – лидера одного из направлений знаменитого сообщества «тамбовцев». Путь Ефимова к богатству и успеху был труден и не прост. Он потребовал от Александра Евгеньевича огромных моральных, психологических и физических затрат, и в этих словах нет никакой иронии. Общеизвестно, что без труда нельзя выловить никакую рыбку из пруда, а Ефим умел ловить весьма и весьма жирных «карасей».

Его трудовой стаж начался в 1983 году. Фима тогда устроился буфетчиком третьего разряда в обычный скромный кинотеатр «Охта» и числился в Тресте столовых Красногвардейского района. В 1984 году он становится швейцаром (а проще говоря – вышибалой) бара-столовой номер шесть все того же района, любовь к которому он пронес сквозь бурное время перемен.

Ефимов особых результатов в спорте никогда не показывал, но парнем был достаточно крепким, способным при необходимости «решать вопросы». Именно тогда, в середине 1980-х, вокруг него постепенно сплачивается дружный «коллектив», который время от времени начинают привлекать серьезные люди для вышибания карточных долгов и других оперативно возникающих надобностей. У Ефима появляются деньги – достаточно значительные по тем временам. Он мог бы уже и не работать официально, но тогда еще преследовали за тунеядство, вот и приходилось Александру Евгеньевичу «подвешиваться» все в той же сфере обслуживания. (Опять же, он никогда не ленился за «лишней копейкой» наклониться, справедливо полагая, что она, копейка эта, рубль бережет.)

Недолгое время в 1985-м он «потрудился» буфетчиком в том же баре, где был швейцаром, но через несколько месяцев круто поменял профиль – оформился слесарем-сантехником в бане N25. В эту баньку любили захаживать и теневые дельцы, и бандиты. Фима всех встречал радушно и среди клиентов имел даже кличку Банщик. Не брезговал он принимать и сотрудников милиции – в скором времени его ближайшей связью станет офицер из отдела Управления угрозыска Алексей Никулин (позже на базе именно того отдела, где работал Никулин, будет создано знаменитое шестое управление – то самое, которое должно было бороться с организованной преступностью. А сам Никулин был весьма близок с Николаем Горбачевским, который несколько лет занимал должность заместителя начальника ГУВД Санкт-Петербурга и начальника службы криминальной милиции). У Ефимова вообще было очень много знакомых милиционеров, с которыми он поддерживал тесные контакты, справедливо полагая, что «все хотят кушать». Именно благодаря его широким связям в милиции и родился позже миф о том, что сам Ефимов служил когда-то участковым инспектором в Куйбышевском РУВД. На самом же деле Фима не служил даже в армии, а в Куйбышевском РУВД у него было просто очень много знакомых. Знакомства эти он позже, уже в 1990-е, будет использовать очень и очень эффективно, его не будут тревожить такие «понятия» (принятые, например, среди московских воров), что с ментами, мол, дела иметь «впадло». Ефим всегда считал, что нормально иметь дела с теми, с кем их выгодно иметь.

Надо сказать, что его «трудовая биография и понимание текущего момента» очень походили на биографии таких известных питерских лидеров, как Степаныч, Кумарин, Ледовских, Малышев, – они тоже трудились в свое время в меру сил в сфере обслуживания швейцарами, вышибалами и барменами. В Москве такие факты биографии, например, помешали бы успешной карьере, в Питере же это было в порядке вещей, в городе на Неве складывались постепенно свои традиции и тенденции. Именно благодаря этим тенденциям Петербург и будут позже называть бандитским, в отличие от воровской Москвы. (Правда, уже в 1996-м московская братва говорила: «Да, Москва – воровская, а Питер – город ментовской, потому что там менты борзые, крыши держат, через ментов больше половины вопросов решается, есть и такие ментовские команды, которые даже в общаки платят».)