Константин Лагунов - И сильно падает снег

«Десятки тысяч убитых повстанцев, и, таким образом, лишенные иногда большинства мужского населения деревни... Кровавый хаос и разрушение» (Политотчет Тюменского губкома РКП (б)).

Многие села и целые волости будто бы вымерли: мужики либо погибли, либо, бросив все, бежали с насиженных мест. В Красногорской волости, например, до восстания числилось 400 трудоспособных мужчин, а после подавления восстания их осталось только 30!

Посевные площади Ялуторовского и Тюменского уездов в 1921 году составили лишь 39 процентов к 1916 году. Поголовье скота здесь сократилось: лошадей – на 40177 голов, коров – на 69355 голов.

И еще один горький итог восстания – повальное бегство крестьян из большевистской партии. То ли это от страха перед возможностью новой вспышки крестьянского недовольства, то ли боязнь нежданной встречи с рыскающими по лесам бандами, а может глубокое раскаяние за свою причастность к той партии, которая повинна во всех бедах и горестях, павших на сибирского мужика, ответственна за муки и кровь, обильно пролитую в незабываемые дни восстания.

« Аббатской волкомячейке

Заявление

...Прошу исключить меня из РКП (б). Более состоять в партии не могу, потому что в дальнейшем может отразиться на семейной розни, что считаю как глава семейства, до такого скандала семейного очага недопустимо. Ввиду имеющихся у меня малых ребят, которых я обязан как отец воспитать и поставить на ноги...

«...По случаю моих уважительных причин не могу состоять в доблестной партии так как я человек совсем неграмотный не знаком с программой... Матвеев».

«...Мои нервы не дозволяют состоять в РКП (б). Я неграмотный и характер мой очень слабый... Гражданин деревни Станичная Маслянской волости Федор Шадрин».

«Челноковскому волкому от гражданина Екименкова.

Прошу выкинуть нас из партии, что я совершенно не могу активно работать в партии... Я категорически отказываюсь от партии и не хочу быть в ней... Нас стращают преданием суду за выход из партии. Но мне все равно пропадать...

«Челноковскому волкому РКП (б).

Прошу Челноковский волком партии выбросить меня из РКП (б)... С настоящего времени не считайте меня партийным Василий Степанович Лесовских».

Особенно много подобных заявлений из сел Знаменщиково и Челноково. А ведь именно в Челноково в ночь на первое февраля 1921 года и полыхнуло во всю мощь восстание, сигналом к которому послужила команда продработников вывезти из села собранное по разверстке семянное зерно. Отчего же крестьяне-коммунисты, пересидев, переболев, выскочив невредимыми из ада, вдруг после разгрома восстания заспешили вон из партии-победительницы, пригнувшей сибирских мужиков к земле? В мятежное Челноково, первым поднявшее знамя крестьянского восстания, тут же нагрянули регулярные части (260 кавалеристов и 300 пехотинцев) Красной Армии. Там крестьяне приняли первый настоящий бой. Затяжной. Жестокий. Беспощадный. С кольем. Дубьем. Пиками и берданками против пулеметов и винтовок. Усмирение взбунтовавшихся челноковцев обошлось крестьянам В триста убитых.

Может быть, мысль о незримой, но неоспоримой причастности к красным карателям не давала покоя крестьянским партийцам, и не желая делить с большевиками ответственность за преступления «продразбойников», за жестокость красноармейцев, за горе и страдания, принесенные землякам восстанием, может быть поэтому побежали мужики из партии?..

Весной 1921 года в богатейшем Ишимском уезде были зарегистрированы сотни тысяч голодающих. Голодали целые районы, из которых месяц назад вымели все, до последнего зерна. Люди ели траву, всевозможные отбросы. В решениях президиума губкома РКП (б) запестрели слова: «голодающие уезды», «голодающие волости»...

Когда началось восстание в Тамбовской губернии, Тамбовский губком партии тут же принял решение об отмене' продовольственной разверстки. Секретарь губкома Немцов дважды был на приеме у Ленина, докладывая о положении дел. Ленин одобрил действия губкома. Продразверстка с губернии была снята. Это сразу сбило пламя бунта, оторвало от него середняка и бедняка.

Тюменский же губком, как об этом уже говорилось, долго скрывал от ЦК РКП (б) и Советского правительства истинное положение дел в губернии, и только тогда, когда восстание охватило все уезды и подступило к самой Тюмени, Агеев принялся «бомбить» ЦК истерическими телеграммами. Проводимая губкомом линия на замалчивание событий, происходивших в деревне накануне и в период восстания была по душе ЦК партии: чем шире и жарче расплеснется пламя восстания, тем больше оснований для жестокой беспощадной расправы с ним, а значит и с сибирским крестьянством. В сокрытии этого факта – одна из основных причин того, что Западно-Сибирское крестьянское восстание до сих пор является белым пятном в нашей истории, что до сего дня мы не имеем полновесных исследований, вскрывающих причины, социальные корни, характер и объективно освещающих ход самого крупного и жестокого из всех антисоветских крестьянских восстаний.

Чтоб снять с себя вину за восстание, губернские руководители на всех углах во всю мочь принялись трубить: восстание подготовлено контрреволюционными силами при самой активной помощи империалистов. И хотя по признанию ГубЧК, документальных подтверждений этому никто не имел («...К великому сожалению не могу доказать роль контрреволюционных партий в подготовке восстания», – пишет Студитов), тем не менее, эта версия вскоре превратилась в категорическое утверждение. И анализируя причины, ход и последствия еще до конца не ликвидированного восстания, первый (ответственный) секретарь губкома партии С. Аггеев утверждает, что «восстание – новая форма иностранного вмешательства», а непосредственными главными виновниками крестьянского движения являются эсеры. В подтверждение этой придумки, Аггеев, нимало не смущаясь, утверждает, что будто бы «в каждой деревне и селе существовали контрреволюционные кружки или эсеровские ячейки, возглавляемые грамотными крестьянами, почтовыми работниками, учителями». В архивах ГубЧК нет ни одного уголовного дела на организаторов и руководителей подобных кружков или ячеек; в информациях и докладных тюменских чекистов ВЧК нет ни одного конкретного примера подобных организаций с указанием места, времени, фамилий. Однако, пленум губкома партии (февраль 1921 г.) принял и узаконил платформу Аггеева, записав в своем решении, что главной причиной восстания является антисоветская работа контрреволюционных сил...

Давно нет в живых Аггева, Новоселова, Демьянова; давно стали земным прахом Коряков, Силин, Сватош; заросли травой, распаханы и забыты бесчисленные могилы повстанцев, стерлись имена на пирамидках братских могил коммунаров, коммунистов, продработников.