Газета «Завтра» - Газета Завтра 1263 (06 2018)

Хомо-советикус рисовался упруго-подтянутым, тогда как образ буржуя, напротив, ассоциировался с громадным животом и раздутыми щеками. Полнота как принадлежность классово-чуждых групп – такова была идея Агитпропа. Плакат «Мы перегоняем!» посвящён темпам добычи каменного угля: высокий и статный рабочий, символизирующий Страну Советов, и — жирные дряблые уродцы, то бишь капиталисты, которых мы догнали и перегнали. На другом плакате — рыло бракодела: «Я — враг рабочего правительства». Здесь тоже — одутловато-щекастое, безобразное нечто. Излишки жира трактовались как излишки собственности. Жирный? Стало быть, много лопаешь и мало вкалываешь.

Физкультурник — вот эстетический и нравственный идеал, канон. Значки ГТО и «Ворошиловский стрелок» - своеобразные символы качества. Речь шла о качестве человеческого материала — в этой фразе нет ничего позорного. Отнюдь! Люди-винтики — это звучало гордо. Юрий Олеша восклицал от всего сердца: « Если я не могу быть инженером стихий, то я могу быть инженером человеческого материала. Это звучит громко? Пусть. Громко я кричу: да здравствует реконструкция человеческого материала, всеобъемлющая инженерия нового мира!». Вот куда вела энергия мечты! Мечта энергичных. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» А вместо сердца? Пламенный мотор. Парижская модельерша Эльза Скьяпарелли, посетив Москву в 1935 году, отметила, что русские поголовно заняты парашютным спортом. Да только ли парашютным? На стендах представлены коньки, футбольные мячи, теннисные ракетки. Картинка с грациозной девушкой-фигуристкой. Пловцы. Бегуны. Герои многочисленных спартакиад. Советский Союз не участвовал в Олимпийских играх (особенно в наци-шоу-1936!), зато по всей стране активно развивался массовый спорт, а дети росли здоровыми. Это намёк.

Но вернёмся в музейные залы. Плакаты ОСОАВИАХИМА и Добролёта. Портреты лётчиков. Призыв: «Трудовой народ, строй воздушный флот!». Валерий Чкалов — кумир эпохи. Плакаты, в которых сила, напор и — нежная романтика. Небо — это ещё и вековечная грёза русской души. Кинофильм Александра Птушко «Золотой ключик», снятый по книге «красного графа» Алексея Толстого, завершается помпезной феерией с участием… полярного лётчика. Этот герой дня, сталинский сокол, вторгается в затхлый буржуазный мирок и увозит Буратино и его друзей в Страну Счастья, то есть в Страну Советов. В повести «Черемыш – брат героя» подросток отчаянно врёт, что он – родственник знаменитого пилота. Нина Половцева – типичная гайдаровская девочка-валькирия – мечтает о светлом и ярком будущем: «Может быть, куда-нибудь полечу. Или, может быть, будет война». Другой гайдаровский герой, начинающий уголовник Юрка, «бросил школу, а всем врал, что заочно готовится на курсы лётчиков » . Почётно и достойно. Это — она, энергия Мечты!

Но! Главное всё же — политграмота. На стендах – книги и журналы по всем вопросам бытия: «Промышленность СССР и её достижения и задачи» Феликса Дзержинского, «Кто не с нами, тот против нас» Валериана Куйбышева и, конечно же, сталинские «Вопросы ленинизма». Имеются и работы опального Льва Троцкого. Революция пожирала своих детей — закон природы. Межвоенные десятилетия — это время смелых архитектурных дерзаний, от авангардного конструктивизма до гигантомании Наркомтяжпрома и неоклассики в её «большевистском» варианте. На выставке – целый ряд несостоявшихся проектов, каждому из которых позавидовал бы Джованни Пиранези. И в этом тоже — молодая сила. «Нам нет преград — ни в море, ни на суше». Предъявлены и совсем уж изумительные раритеты — к примеру, настольные часы в виде первого советского танка «Борец за свободу товарищ Ленин». Всё – внове. Всё — живо. В 1920-30-х годах лозунги не расходились с делом, а молодёжь рвалась на Полюс и в Испанию – в том числе и потому (!), что это было престижно в юношеской среде. Строить метро. Варить сталь. Изобретать новые технологии. Когда «мода» совпадает с государственной парадигмой, общество переживает свой расцвет. Жулик Бендер осадил Паниковского: «Девушки любят молодых, длинноногих и политически грамотных» . Коммунизм — это молодость мира, но энергия иссякла на подходе. Энергия мечты. Гайдаровские пацаны и девчата этого ещё не знают и потому свято убеждены: «А жизнь, товарищи, была совсем хорошая».

двойной клик - редактировать галерею

Теги события:

выставка октябрьская революция молодость культура история коммунизм музеи исторический музей 1917 - 2017 большевики гигиена физкультура образование

Сообщество « Салон » 00:00 3 февраля 2018

Надежда на гармонию

«Бесконечная история» Владимира Анзельма в Крокин-галерее

Марфа Петровичева

2

Оценить статью: 2

В одной из кинокартин Феллини инженеры метро, путешествуя по древним подземельям Рима, обнаруживают закрытую пещеру со множеством ярчайших фресок. Кислород, проникший в пещеру с прибытием туда людей, сжигает драгоценные образы; отчаянные попытки их спасти оказываются бесполезны.

«Бесконечная история» Владимира Анзельма, развёрнутая в ключевых символах классицизма, — отнюдь не хрестоматийный список хрестоматийных образов. В противовес депрессии постмодернизма и всего, что прикрывается данным понятием, выставка повышенно оптимистична: перенасыщена динамикой борьбы, преодоления и победы.

Обращаясь к застывшим фигурам европейской цивилизации, Анзельм заставляет их пульсировать и звучать, переселяться из пространства в пространство, из века в век, от «Виктории» Рауха — к «Раненому» Брекера, от «Марсельезы» Рюдо — к пролетарию Шадра. На столкновении устойчивого с мятежным и возникает конфликт, улавливаемый не в яркой цветовой гамме, а на уровне смысловых интерпретаций. Конфликт, достойный музыки Вагнера, того, кто как никто другой умел зажигать внутренний огонь не только в облике призрачного Зигфрида, но и во вполне осязаемых человеческих существах.

Интерес к потенциалу классического образа в очередной раз подтверждает его неизбывную актуальность: художественное воплощение трагической судьбы человечества, извечный дискурс борьбы и страдания неизменно обрушивает иллюзорные основы гипертрофированной терпимости, категорически исключающей эту самую борьбу, — богатство представления «Бесконечной истории», безусловно, включает в себя и идеологический контекст (с его собственной системой сдержек и противовесов).

В разговоре о бесконечности, а уж тем более о подвижности и перемещаемости, формальное обращение к «корням» звучит довольно некстати: в данном случае речь идёт скорее о «вершинах», которые, перекликаясь то с водной рябью, то с волнами тумана, ненавязчиво присутствуют в каждом из восьми представленных полотен. Символ древнегерманской мифологии и аналог Мирового древа, в общей идее художника гора вызывает дополнительный смысловой ряд, зовущий зрителя в потаенные глубины зарождающегося эпоса северной Европы: предания скальдов о конунгах и богах, о великанах и карликах, героические саги обеих Эдд — и вот уже прекрасный Биврёст, мост-радуга от мира земного к миру небесному, высвечивает радужными бликами холст, играющий сотнями оттенков.