Л Гагут - Исповедь сталинского поколения [Отклики на судебный процесс И.Т. Шеховцова, фильм «Очищение» и книгу «Дело Сталина-„преступника“ и его защитника»]

Об этом же кричали в суде Свердловского района Москвы доктор исторических наук Поликарпов, доктор философских наук Карякин и писатель Адамович. На мой вопрос: „А вы видели хотя бы один из этих списков или хотя бы одно „альбомное дело“?“, — последовал ответ: „Это всем известно“… А известно им, как и Мещерякову, от Хрущева, который „предъявил“ списки XX съезду партии и заявил, что экспертиза установила: Сталиным выполнены резолюции на списках. Известно из доклада, который почему-то не хотят опубликовать. А может, здесь столько же правды, как и в словах Хрущева „Сталин воевал по глобусу“, и в его многочисленных авантюристических заявлениях, известных всему миру?

Мне как прокурору-криминалисту, знакомому со способами установления фиктивности документов, очень хотелось бы взглянуть на эти списки и „альбомные дела“. Повторю то, что говорил в Свердловском районном суде Москвы и у газетных витрин на улице Сумской. Поскольку в печати заявлено, что списки и „альбомные дела“ доказывают виновность Сталина в уничтожении невиновных людей, то есть заявлено о преступлениях Сталина, — должно быть возбуждено уголовное дело, при расследовании которого необходимо предусмотренными законом способами установить все обстоятельства, имеющие значение для решения вопроса о виновности или невиновности Сталина.

В. Мещеряков у меня спрашивает: неужели мне не известно, что Сталин давал указания о применении пыток, о создании внесудебных репрессивных органов и о выселении целых народов? Отвечаю: известно из сегодняшних газет и журналов, от безответственных литераторов и журналистов, а не от занимавшихся исследованием этих вопросов юристов, не из документов, не из фундаментальных исследований историков. Что касается „выселения целых народов“, то выселение это, как должно быть известно кандидату исторических наук, производилось по постановлению Государственного Комитета Обороны и объяснялось обстановкой военного времени. Считаете эти постановления необоснованными? Докажите. Утверждаете, что они были приняты по указанию Сталина, вопреки мнению членов ГКО? Тоже докажите. Историк должен все это доказать, а не повторять высказывания безответственных литераторов и журналистов.

Как доказать? Так, как советовал Ленин: „Как доискаться истины? Как разобраться среди противоречащих друг другу мнений и утверждений? Всякий разумный человек понимает, что если идет горячая борьба из-за какого бы то ни было предмета, то для установления истины необходимо не ограничиваться заявлениями спорящих, а самому проверять факты и документы, самому разбирать, есть ли показания свидетелей и достоверны ли эти показания. Без известного самостоятельного труда ни в одном серьезном вопросе истины не найти, и кто боится труда, тот сам себя лишает возможности найти истину“ (Соч., изд. IV, т. 19, с. 125, 126).

Читать бы и перечитывать Ленина. Тогда историки вслед за конъюнктурщиками от истории не повторяли бы вымыслы о том, что Сталин изобрел теорию обострения классовой борьбы на переломных этапах строительства социализма. Кое-кто не хочет замечать, что и сегодня, в период революционной перестройки общества классовая борьба, говоря словами Ленина, „только меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее“.

В. Мещерякову должны быть известны многочисленные высказывания Ленина о необходимости усиления роли государственной власти в период строительства социализма, как и высказывание Энгельса о том, что государство отмирает через свое усиление. Почему же тогда кандидат исторических наук высказывание Сталина „отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через ее максимальное усиление“ объявляет теоретическим руководством для палачей? Зачем понадобился этот вымысел? Понадобился для того, чтобы заявить о придуманном „чудовищном по своим масштабам злодеянии — насильственной, кровавой, безумной по темпам коллективизации“.

Что можно сказать об этом бездоказательном выкрике? Только то, что даже безответственные литераторы и журналисты еще не позволяли себе подобной клеветы, таких „эпитетов“, такого пренебрежительного отношения к созданной Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС „Истории КПСС“ в восьми книгах. Или, может, кандидат исторических наук уже опроверг результаты исследований авторов этой книги — академиков, членов-корреспондентов и докторов исторических наук? — исследований, основанных на партийных документах и неопровержимых фактах отечественной истории? Читателей, уставших от бездоказательных выкриков фальсификаторов, отсылаю к четвертому тому „Истории КПСС“ (книга вторая, 1971 г., с. 39–86, 153–195).

С прискорбием приходится констатировать, что кандидат исторических наук в своих аргументах не поднялся выше уровня тех наших граждан, кто изучает отечественную историю по бездоказательным и конъюнктурным газетным статьям.

Свой комментарий В. Мещеряков заключил вопросом: „Неужели наш многострадальный Харьков придет на Суд Истории с кинотеатром и набережной имени Жданова?“ О Жданове я в интервью газете ничего не говорил. Хотя мог бы сказать очень много о том, как с подачи доктора философских наук Карякина, опубликовавшем в „Огоньке“ вымыслы о „преступлениях“ члена Политбюро ЦК КПСС А. А. Жданова, была начата разнузданная кампания по его дискредитации и переименованию улиц, площадей, учебных заведений, районов его имени.

У меня предложение: на историческом факультете Харьковского государственного университета с участием доцента университета, кандидата исторических наук В. Мещерякова провести диспут. Приглашаю моего оппонента выступить с обвинительной речью против Жданова. Я же согласен на скромную роль его защитника…

Гонорар за публикацию письма мной будет перечислен на счет добровольных пожертвований граждан на создание памятника жертвам кулацкого террора конца 20-х — начала 30-х годов, который (счет), как я надеюсь, будет открыт».

Такое вот письмо я предложил харьковской областной комсомольской газете. В редакции признали мое право требовать его публикации, подчеркнув, что это право (и обязанность газеты) предусмотрены резолюцией XIX Всесоюзной партийной конференции «О гласности». Не только признали, но и обещали опубликовать. А когда познакомили с уже подготовленным для печати моим письмом (правда, значительно сокращенным), подумал: наконец-то пробита брешь в круговой обороне средств массовой информации, и первое мое письмо в защиту Сталина и отечественной истории «сталинского» периода — первое из 55-ти, направленных в газеты и журналы, будет опубликовано… Через два дня звонок: «Главный редактор „зарубил“».