Максим Калашников - Будущее как возмездие.

Александр ПРОХАНОВ.

Но ведь будущее, как мне кажется, это не просто образы, которые создаются в сознании людей. Будущее — некая субстанция, которая уже есть и которая вытягивает на себя человечество. И это будущее формирует своих носителей. Не носители формулируют будущее, а будущее ищет, в кого вселиться. И оно селится в тех, кто просторен для него. Ты говоришь, что этим людям трудно пробиться. А почему? Если их выбрало будущее, если оно в них вселилось, то их победа неизбежна, потому что будущее всегда побеждает настоящее.

Максим КАЛАШНИКОВ.

К сожалению, не всегда. Действительно, будущее отбрасывает тень, и оно вселяется в тебя и делает тебя одержимым. Знаю по себе. Когда в 1995 году увидел мир будущего, больше не мог заниматься ничем другим. Он манил. И этот сияющий мир русских полубогов, который открывался мне впереди (если мы это сделаем, мы победим), до сих пор меня тянет. Я, может быть, многие свои перспективы с точки зрения "премудрых пескарей", приспособленцев себе обрубил. Но я не могу предать эту мечту, не могу предать этот образ. Это моё личное будущее. Видимо, так же происходит с другими.

Но нельзя рассчитывать, что победа произойдёт автоматически. Ведь была страна, которая убила своё будущее в своё время и за это жестоко поплатилась. Китай, конец XV века. Бумажные деньги, книгопечатание, компас, большие многопалубные корабли, походы на Мадагаскар. Они чуть-чуть перевалили за Африку и до Европы пошли. Но Китай принял решение законсервироваться в вечном прошлом, и расплатился сначала Маньчжурским завоеванием, потом застоем, потом позором в XIX веке, начиная с опиумных войн, страшными войнами, гибелью масс народов. Мы, к сожалению, повторяем этот путь. Я всё время чувствую, что это видел уже, я испытываю сильнейшее дежавю. Вспоминаю свои разговоры 1981-82-го годов — то же самое. Это опаснейший момент. Сейчас будущее просто-напросто душат. 2000-2014-е годы назовут годами упущенных возможностей. Ведь тогда русские, пережив страшную катастрофу 1991 года, получают подарок судьбы — высокие цены на нефть. Но эти золотые дожди проедаются или уходят в американские ценные бумаги. На этот ресурс можно было построить совершенно новую страну, поставить республики учёных, настоящие инновационные центры, агентства передовых разработок. Шанс не был использован. А сейчас мы оказываемся у разбитого корыта. Если так будет дальше, мы придём ко второй перестройке.

Александр ПРОХАНОВ.

Китай — да, они законсервировались, но всё равно к ним пришло будущее. Будущее — это субстанция, от которой не увильнёшь. Можно топтаться на пороге, уйти влево или вправо, но в конце концов ты в него вклеишься, потому что будущее не может быть не персонифицировано, оно не может витать только в области ноосферы. Оно придёт сюда, оно тебя возьмёт за шкирку…

Максим КАЛАШНИКОВ.

Золотые слова, Александр Андреевич, только боюсь, что придёт чужое будущее, сформированное другими, конкурентами.

Давайте вернёмся к Китаю. Знаете, в чём дело? Действительно Российская Федерация в чём-то копирует Китай XV века, но она не имеет того предохранителя, который позволил Китаю пережить эти многовековые потрясения. Рождаемость. У китайцев она была выше и в XV, и в XVI, и в XVIII, и в ХХ веках. Но мы-то входим в аналог китайского застоя, самоуглубления в прошлое, обладая сверхнизкой рождаемостью. Мы не переживём таких потрясений, мы просто исчезнем физически, если ввинтимся в круг нового распада, разброда. Это первое.

Второе: у китайцев был ещё один мощнейший спасительный механизм. Китайцы были уверены, что они — единственные люди на земле, что их культура самая развитая. Да, это иногда не выдерживало столкновения с реальностью, но они в это верили. У нынешних россиян — культурно иммунитет выбит. Они даже язык-то свой теряют на глазах. Не сопротивляются чужой экспансии, навязыванию чужих образов, нет того культурного стержня, который позволял считать: мы самые крутые, мы переживём. Россияне с лёгкостью перенимают чужой язык, чужие праздники. Они подвержены комплексу национальной неполноценности, неверия в собственные силы. Боюсь, что в сочетании с низкой рождаемостью, то есть биологическим угасанием дефицит некоего национального культурного иммунитета может привести нас к концу, и тогда будущее придёт в образе американского или великой глобалии. А они найдут механизмы отключения старения. Это только вопрос времени: ремонт организма изнутри. За доступ к бессмертию сырьевая "элита" любого на блюдечке принесёт им. У них всё есть, они купаются в деньгах, они всё попробовали, выкупались в роскоши, попробовали все виды любви. Не хватает только жизни вечной. А у хозяев в великой глобалии вечная жизнь будет — приходи, присягай. Только ты должен будешь проходить процедуры регулярно, чтобы продлевать свою жизнь. А за доступ к бессмертию — не за деньги, деньги у них самих есть — ты должен присягнуть. Представляете, какая власть над миром?

Александр ПРОХАНОВ.

Во-первых, каждая нация, каждый народ имеет своё отдельное будущее. Оно называется мечтой, у нас — русской мечтой. Когда наступит будущее, проблема рождаемости исчезнет, потому что в этом будущем есть инструменты к стремительной репродукции населения.

Но я хочу вернуться к своей линии. Посмотри, действительно есть много потрясающих умов. И в сфере техносферы и в сфере лингвистики, и в сфере социологии, которые создают новые образы, новые модели мира и новые модели России. А меня всё время удивляет, что эти люди, эти гиганты, я с некоторыми из них был знаком (Побиск Кузнецов, Спартак Никаноров), при их универсальном сознании и способности создавать сверхсложные модели не обладают инструментарием внедрения своих открытий в социум. Ведь чем были могущественны большевики? Во-первых, тем, что они имели образ будущего. Далее, тем, что они были консолидированы. Это была этакая семья, ложа мощная. И третье: они обладали способностью инкрустировать свои цели, своё будущее в социум. Эта технология называлась революцией. Сегодня этого нет.

Сегодня нет (или я просто не знаю) этого концепта будущего. Есть умные трактора и эликсиры бессмертия, а концепта будущего человека — его нет. Эти отдельно взятые ядра не консолидированы в движении. Все попытки создать партию развития кончались ничем.

Значит, этого нет, и нет инструментария внедрения своей идеологии, своей мечты в социум. Манхэттенский проект как возник? Проникли в коридоры власти — и этот проект возник. И тогда — занимайся революционной деятельностью, создай теорию революции в середине XXI века. Ничего этого почему-то нет. Меня удивляет, почему.