Газета «Завтра» - Газета Завтра 1245 (41 2017)

Что обычно представляет собой командный пункт? Оборудованное место, как правило — рядом с асфальтовой дорогой. К сожалению, командный пункт в условиях пустыни трудно спрятать, издалека видна российская техника, российские средства связи и т. д. Т.е. противник даже визуальным способом может определить местоположение командного пункта, не говоря уже о пеленге по радиоперехватам. Обычно командный пункт оборудуется в бетонных постройках, что повышает защиту от артобстрелов. Много раз, спрашивая дорогу у местных жителей, мне уверенно говорили что-то вроде: "Доедешь до базы, где русские стоят, там направо". Сарафанное радио быстро разносит любые секреты.

Командный пункт обычно располагается на удалении 4-10 километров от линии фронта, но бывает, что кто-то из советников выезжает на передовую для уточнения обстановки. В таких случаях выносные командные пункты разворачиваются в пустыне, делается обваловка, ставятся палатки. Понятно, что во время таких выездов их легко выследить, потому что идёт колонна из новейших бронетранспортёров "Выстрел" или "Рысей" и "Тигров". Также наши сразу выделяются среди сирийцев единой формой, выправкой, они всегда с бронежилетах, касках и с тактическими очками.

Боевики активно используют беспилотные летательные аппараты для разведки. При мне однажды сирийцы три дня не могли сбить такой разведчик, пока тот не залетел в расположение к нашим — сбили моментально. При мне был случай. Когда российский советник в чине генерал-лейтенанта выехал на передовую для выяснения, в каком состоянии находятся сирийские войска, способны ли они наступать, какие настроения. Наш фланг сильно вдавался в территорию противника. Слева от нас уже были боевики, в километре приблизительно. Выстроилась колонна из армейского "Тигра", "КАМАЗа", "Рыси". Плюс съехалось всё сирийское местное командование. Простые солдаты стояли и наблюдали за происходящим. Наши бойцы рассредоточились по периметру, организовав наблюдение. Наши военспецы увлечённо общались с сирийцами, водя по карте антеннами раций. "А пульки-то посвистывают", — отвлёкся от карт генерал-лейтенант и дальше продолжил совещание. Над головой, противно свистя, раз в пару минут действительно пролетали пули.

Зачем нужны российские генералы на сирийских КП? Обычно российские советники составляют план операции с учетом всех местных особенностей и увязывая взаимодействие всех типов вооружения и родов войск. Если вы найдёте видео из Сирии от 2012-2013 годов, то можете наблюдать, как по городским улицам долго катается одинокий танк, периодически куда-то стреляя. Или как в атаку идёт подразделение, но сначала вперёд уезжают боевые машины пехоты, которые выпускают в ближайшие постройки весь боезапас, а потом сзади подтягивается пехота и пешим шагом занимает дома. Если на каком-то этапе противник отвечает, то это вызывает всеобщий ступор и автор видео комментирует из разряда "противник открыл стрельбу, поэтому пехота отошла на исходные, и вперёд опять едут танки". Глобальные операции такими наскоками не выиграть. Да и вообще войну, что подтвердила Сирия своим примером, к сентябрю 2015 года практически потеряв армию и все стратегические направления отдав боевикам. Соответственно, российские советники увязывают удары ВКС по выявленным целям, например, по блиндажу или по дому в котором засекли огневую точку. Потом артиллерия накрывает район, например, линии окопов на высоте, вперёд выдвигается пехота с танками, с нескольких направлений. Перед надвигающейся пехотой бьёт артиллерия, не позволяя противнику высунуться. Танки используются как подвижные огневые точки, засекая позиции противника, передавая привязки в штаб для нанесения артиллерийских и авиационных ударов. В штабе, соответственно, решают, чем ударить по вновь выявленным целям. Параллельно с продвижением разворачиваются 82 мм миномёты, которые менее мощные, но зато могут оперативно поддерживать непосредственно наступающее подразделение, без траты время на запросы в штаб. В воздухе барражируют ВКС, работают станции радиоперехвата и постановки помех. И если вдруг в эфире раздастся голос: "Эй, Ахмед, мы отступаем, перебрось подкрепление на наш участок!" — то это будет проанализировано и сделан вывод на предмет, не дезинформация ли это часом с целью засады. Если действительно на данном участке наметился успех, то будут перекинуты резервы для развития наступления. В общем, война — это искусство.

Много раз видел, как наши генералы эмоционально объясняли сирийцам что-то в духе: "Скажи этому представителю сирийского народа, что там, на высоте, никого уже нет. Мы туда "дцать" ФАБов положили по блиндажу, потом "дцать" залпов 152-мм, потом "вертушки" отработали. Там один пулемётчик сидит, его разведка в приборы видит, ты его охвати с фланга, отвлеки и танком накрой. Нету там никакого ПТРК, нету! Пока твои солдаты туда не заползут, высота не будет считаться взятой". Или: "Да мы по той высоте последние два часа долбим, там пусто давно, они отошли. Да они не дураки под огнём сидеть. Стреляют с соседней. Там два километра, по вам в жизни не попадут. Ты проскочи участок, через 500 метров тебя во-он тот утёс прикроет, там мёртвая зона, мы с воздуха видим, там пусто, у нас беспилотник висит. Твои 20 минут на склоне лежали, пока с соседней высоты одинокий боевик из расщелины не выполз, миномёт не развернул и три мины по тебе не выпустил. А твои отошли после этого. Вы там второй день туда-сюда ходите. Проскочи ты этот склон". Штаб контролирует ситуацию в целом, на КП очевидно, какое подразделение продвигается, какое нет. Где противник концентрирует для контратаки силы, выявленные разведкой и перехватами, где сопротивление ожесточённое, а где вялая перестрелка. Ищутся слабые места для прорыва. С позиции же рядового пехотинца кажется, что его участок самый важный и что именно по нему идёт стрельба всего фронта и именно против него противник собирает ударные силы для атаки, поэтому отдельные подразделения могут откатиться или остановиться.

К осени 2015 года сирийская армия как единый механизм перестала существовать. Остались разрозненные подразделения, верные определённому командиру. Часто солдатам привозили еду из дома родственники, не говоря уже о форме. Не хватало снарядов. Чтобы побеждать, должна быть система. Система командования, система офицеров всех уровней, система снабжения, система планирования и подчинения. И чёткая иерархия. Можно сочинять анекдоты над умением военных сугробы выровнять по веревочке, но это — тоже система. К осени 2015-го в Сирии операции толком уже никто не планировал. Просто перекидывали подразделения в определённый район, давали общие задания, типа, заткнуть прорыв боевиков, а дальше крутитесь как хотите. Понятно, что в такой ситуации надеяться на соседнее подразделение и помощь никто не мог. Ведь в соседнем подразделении свой командир, которому они верны. Так однажды в Сирии я видел на трассе Алеппо—Хама как встретились два таких отряда. Не знаю, что они не поделили, но на дорогу они выкатили тачанки с пулемётами и даже по танку с каждой стороны. Естественно, все с автоматами. Вот так и стояли друг напротив друга, что-то орали, выясняли отношения. Нас, как "руси", услужливо пропустили, на время прекратив междоусобицу. Все остальные водители стояли и ждали. Понятно, что такие отряды уже не в состоянии воевать против сильного и опасного врага. Вот наши советники, которые массово появились после вступления России в войну, как раз и стали собирать систему, стараясь сделать её хотя бы минимально похожей на армию. Лично для меня очевидно, что только российские советники смогли реанимировать сирийскую армию после фактического развала и только российские советники смогли увязать лоскутное одеяло сирийских подразделений в единый работающий организм, который за последние три месяца освободил площадь, равнозначную половине Сирии.