Газета Завтра - Газета Завтра 28 (1232 2017)

- Ранее такую политику проводили консервативные правые силы, но их авторитет оказался подорван, так как они все так или иначе оказались замешаны в судебные разбирательства, в публичные дрязги вокруг этого, - рассказывает он. – Политика пятилетнего правления Франсуа Олланда, несмотря на то, что его правительство происходило из левых кругов, была также направлена на защиту правящих классов и ничего общего с левыми ценностями не имела. Однако буржуазия так и не приняла ни Олланда, ни его министров, и не рассматривала их как достойных партнёров. В этом истоки и причины появления движения Эммануэля Макрона, который использовал и многие тезисы либеральных правых, и некоторые принципы олландизма, несколько видоизменив их.

Буле описывает идеологическую и практическую политику Макрона как своего рода "триаду": "Это, во-первых, неолиберализм в том, что касается экономики, во-вторых, это цезаризм или авторитаризм в том, что касается политических установок, и, наконец, третий элемент – это желание использовать в своих интересах очень заметные стремления французского общества к обновлению политического пейзажа".

- Таким образом, целью Эммануэля Макрона и тех, кто его поддерживает, является разрушение всех демократических и социальных достижений, появившихся в стране после освобождения от нацистов, и даже затронуть элементы 1936 года, завоеваний правительства Народного фронта, - полагает он. – Так, в трудовом законодательстве предлагается, чтобы соглашения о зарплатах и отпусках согласовывались на уровне каждого конкретного предприятия, то есть общенациональное законодательство о труде предлагается по сути упразднить. Правительством Макрона готовится реформа соцобеспечения, пенсий... Ещё один элемент политики Макрона: он предлагает отменить введённое в ноябре 2015 года после терактов в Париже военное положение в стране, которое парламент продляет каждые полгода, но введя некоторые положения, инструменты такого экстраординарного порядка управления в обычное законодательство, например, дав право исполнительной власти в некоторых случаях посягать на прерогативы судебной власти. Таким образом, нынешний кризис голлистской Пятой республики вылился в некое, пусть и карикатурное, подобие бонапартизма во власти.

Карикатурность, судя по всему, состоит не только во внешнем виде новоявленного "вождя", но и в том, что, как отметил Буле, "выстроенная Макроном структура власти, как мы видели в сравнении президентских и парламентских выборов, очень хрупка – между первым туром президентских и первым туром парламентских выборов он потерял два миллиона голосов, с учётом всех воздержавшихся, на парламентских выборах за его партию проголосовало лишь около 15% от общего числа избирателей". Однако на руку ему играет ситуация среди левых сил. Как признала ФКП, "уровень их очень низок", и в первом туре президентских выборов Жан-Люк Меланшон ("Мятежная Франция") и Бенуа Амон (Социалистическая партия) вместе не набрали даже 30% голосов избирателей.

- В стане левых сил происходят очень противоречивые явления, - говорит представитель ФКП. – Содной стороны, результат, которого смог добиться на президентских выборах Жан-Люк Меланшон, - это, пожалуй, лучший результат, какого кандидат от левых сил (не считая социал-демократов) смог добиться с 1981 года (тогда кандидат ФКП получил 4,45 млн. голосов, поддержанный коммунистами Меланшон в этом году – 7,06 млн. – прим. авт.). Он получил особенно высокие результаты среди рабочих, служащих и безработных, посути притормозив продвижение в этой среде "Национального фронта". С другой стороны, мы наблюдаем глубокий кризис социал-демократического движения в лице Социалистической партии, потерявшей на этих выборах 90% своих мандатов в парламенте, разобщение социалистов относительно поддержки правительства Макрона (одни собираются его поддержать, другие выступают против него, третьи намерены воздержаться). Впрочем, я думаю, речь идёт не о конце социал-демократического движения во Франции в принципе, а о конце цикла в его истории. На протяжении ХХ века социал-демократы несколько раз переживали возрождение – после освобождения страны от нацистов, затем после войны в Алжире, где социал-демократы себя скомпрометировали, при Франсуа Миттеране в 1960-е годы. В политическом социал-демократическом поле появятся новые лидеры и новые проекты, но непонятно, кто это будет, как они появятся и на какой платформе это произойдёт.

Пока что, говорит Буле, "в лагере левых не существует ни одной политической силы, которая могла бы занять руководящие позиции" (на такой статус с 1960-х годов успешно претендовала Социалистическая партия, позиционировавшая Франсуа Миттерана на выборах как общего кандидата всех левых сил против голлистской власти), поэтому "происходит перегруппировка левых сил". На роль лидера претендует Меланшон, набравший 19,58% в первом туре президентских выборов и заявивший на днях о создании новой структуры - "Народного социального, политического и культурного фронта", который опирался бы на существующие левые либо локальные общественные структуры на местах. Но, как отметил представитель ФКП, "тут у левых есть проблема".

- Впроцессе выборной кампании в президенты вокруг Меланшона сформировался определённый электорат и запустились определённые социальные процессы, показывающие, что часть французского общества не готова принимать ни либерализм, ни капитализм, ни национализм. Меланшон также использовал в свою пользу "полезный голос в пользу левых", когда люди голосуют за какого-то левого кандидата, у которого есть перспектива выхода во второй тур, ранее такую роль играли социалисты, и эти голоса отошли к Меланшону. Таким образом, не весь электорат Меланшона разделяет его идеи, которые он вложил в своё движение "Мятежная Франция", - подчёркивает Буле.– Потом, у нас есть разногласия и по поводу самой стратегии Меланшона. Сам Меланшон говорит, что его стратегия основывается на левом популизме, близком к первоначальной стратегии испанской "Подемос" (позже в "Подемос" её скорректировали). В чём суть этой стратегии: есть народ как некий единый политический объект, с абстрагированием от наличия и разных интересов классов, который противостоит олигархии. Несколько лет назад сам Меланшон говорил о том, что вскоре появятся новые политические силы, которые не будут относить себя ни к левым, ни к правым, потому что это противостояние изжило себя. Собственно, за всю кампанию он даже не употребил ни разу слово "левый". Меланшон полагает, что ему нужно занять место лидера этих новых движений, чтобы направить их в русло, которое будет ближе к левому толку, хотя и не будет в чистом виде левым в нашем понимании. Да, в нём есть черты трибуна, как он сам называет себя - "трибуна народа".