Василий Розанов - Юдаизм. Сахарна

Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их.

А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их.

И когда они шли, я слышал шум крыльев их, как бы шум многих вод, как бы глас Всемогущего, — сильный шум, как бы шум в воинском стане; а когда они останавливались, — опускали крылья свои.

И голос был со свода, который над головами их; тогда они останавливались, тогда опускали крылья свои.

И над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем.

И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри его вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него.

В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом.

Такое было видение подобия славы Господней. Увидев это, я пал на лице свое и слышал глас Глаголющего, и Он сказал мне: «Сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою».

И когда Он говорил мне, вошел в меня дух и поставил меня на ноги мои, и я слышал Говорящего мне.

И он сказал мне: «Сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их — изменники предо Мною до сего самого дня».

И сказал мне: «Сын человеческий! съешь, что́ перед тобою, съешь этот свиток и иди, говори дому Израилеву».

Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток

и сказал мне: «Сын человеческий! напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе»; и я съел, и было в устах моих сладко, как мед.

И Он сказал мне: «Сын человеческий! встань и иди к дому Израилеву, и говори им Моими словами» (глава I и начало II главы).

......................................................

......................................................

И видел я. и вот на своде, который над главами херувимов, как бы камень сапфир, как бы нечто похожее на престол видимо было над ними.

И говорил Он человеку, одетому в льняную одежду, и сказал: войди между колесами под херувимов, и возьми полные пригоршни горящих угольев между херувимами, и брось на город; и он вошел в моих глазах.

Херувимы же стояли по правую сторону Дома, когда вошел тот человек, и облако наполняло внутренний двор.

И поднялась слава Господня с херувима к порогу Дома, и Дом наполнился облаком, и двор наполнился сиянием славы Господа.

И шум от крыльев херувимов слышен был даже во внешнем дворе, как бы глас Бога Всемогущего, когда Он говорит.

И когда Он дал повеление человеку, одетому в льняную одежду, сказав: «Возьми огня между колесами, между херувимами», и когда он вошел и стал у колеса, —

тогда из среды херувимов один херувим простер руку свою к огню, который между херувимами, и взял и дал в пригоршни одетому в льняную одежду. Он взял, и вышел.

И видно было у херувимов подобие рук человеческих под крыльями их.

И видел я: и вот четыре колеса подле херувимов, по одному колесу подле каждого херувима, и колеса по виду — как бы из камня топаза.

И по виду все четыре сходны, как будто бы колесо находилось в колесе.

Когда шли они, то шли на четыре свои стороны; во время шествия своего не оборачивались, но к тому месту, куда обращена была голова, — и они туда шли; во время шествия своего не оборачивались.

И все тело их и спина их, и руки их и крылья их, и колеса кругом были полны очей, — все четыре колеса их.

К колесам сим, как я слышал, сказано было: галгал [121].

И у каждого из животных четыре лица: первое лице — лице херувимово, второе лице — лице человеческое, третье лице — львиное и четвертое — лице орлиное.

Херувимы поднялись. Это были те же животные, которые видел я при реке Ховаре.

И когда шли херувимы, тогда шли подле них колеса; и когда херувимы поднимали крылья свои, чтобы подняться от земли, и колеса не отделялись, но были при них.

Когда те стояли, стояли и они; когда те поднимались, поднимались и они, ибо в них был дух животных.

И отошла слава Господня от порога Дома и стала над херувимами.

И подняли херувимы крылья свои и поднялись в глазах моих от земли; когда они уходили, то и колеса подле них; и стали у входа в восточные врата Дома Господня, и слава Бога Израилева вверху над ними.

Это были те же животные, которые видел я в подножии Бога Израилева при реке Ховаре. И я узнал, что это — херувимы.

У каждого — по четыре лица, и у каждого — по четыре крыла, и под крыльями их подобие рук человеческих.

А подобие лиц их — то́ же, какие лица видел я при реке Ховаре, — и вид их, и сами они. Каждый шел прямо в ту сторону, которая была пред лицем его» (глава X, с начала и до конца).

Ничего понять нельзя! Но ведь «и в Боге ничего понять нельзя»!!! И с этой-то, пока еще поверхностной точки зрения мы чувствуем, что тут сказано что-то настоящее...

Еще наружное наблюдение: сказано глубоко спокойным излагательным тоном, не «вопия» и не «крича с крыши», как обыкновенный тон пророков; как бы Иезекииль говорит что-то в высшей степени обыкновенное, известное на улицах Иерусалима, не имеющее поразить новизною ни одного израильтянина.

И... только раз на протяжении всей Библии!!

Помню, когда еще я не знал, что на эту «колесницу» написан целый «Зогар» (важнейший отдел «Каббалы») талмудистами, — я был поражен (и зачарован) этою «колесницею»... «Что такое?!!» — «Понять нельзя!» — «А — важное, важнейшее!..»

Одно, впрочем, я понимал: «очи», «очи» и «очи»... О, где Бог — там Очи! Бог — вечное видение, не отвлеченное, не «разумное», а вот плотское. И «небесное» мне всегда представлялось «тканью очей»... «Из всего в мире на нас смотрят очи»...; да и «сам-то человек тоже полон очей», но уже не таких больших, а маленьких»...

Еще понятное в Существе Божием — это Колеса! О, конечно, колеса: ибо все движется, живет, ничего не стоит...

Пламя? уголья? Да, — «тоже»: ибо кровь бежит, горячая... И мир — в страсти и огне...

* * *

Дальше (в тексте Талмуда), что два раввина «должны были сойти с ослов», дабы могли начать толкование «Колесницы». Гм... гм... гм...

По обстановке видно, что они ехали одни в пустыне, — но они «сели и накрылись плащом»...

Зачем? Во время «толкования» они могли увлечься и не заметить, что кто-то подошел. Талмуд намекает, что их никто не должен был видеть. Не — «не слышать», а — «не видеть»: в противном случае покрывало именно не нужно было, чтобы вовремя увидеть «подходящего» и прекратить «толкования». Но они не боялись слышания, а боялись видения и против него приняли меры.