Газета Завтра Газета - Газета Завтра 24 (1228 2017)

А что если бы на эти думские слушания явился поручик Тенгинского полка Лермонтов и прочитал бы там свои знаменитые строки:

Уж мы пойдём ломить стеною,

Уж постоим мы головою

За родину свою…

Тоже, видите ли, "мы" да "мы". Вероятно, скажут: это же слова персонажа. Да, но тот поручик и от своего имени говорил так. А Пушкин? "Иль мало нас? Иль нам с Европой спорить ново?.."

Уж это точно и от своего имени. Может быть, именно эти строки через сто лет побудили Андрея Платонова сказать: "Без меня народ не полный".

Академик Гутионтов Павел Семёнович, конечно, возопил бы при виде того поручика: "Почему-то эти лермонтовы всерьёз уверены, что именно они ещё до собственного рождения (в 1814 году!) изгнали Наполеона. Но не на таких напали! Мы с Даниилом Александровичем…" и т.д. И тут же — пылающие гневом слова против тех, кто сотрясает атмосферу "бодрым бездумным вскриком: "Можем повторить!". Что повторить? И кто издаёт этот загадочный "вскрик"? Никонов, что ли? Так возьми его за грудки и потребуй объяснение, что он намерен повторить.

Однако вот что ещё примечательно. Сказав, что погибло 42 миллиона советских граждан, академик безопасности тут же вздул эту цифру ещё на 10 миллионов — 52 миллиона. И рассуждает: "Из них около 23 миллионов гражданского населения. Общая естественная (!) смертность военнослужащих и гражданского населения могла (?) составить 10 миллионов 833 тысячи человек, в том числе 5 млн. 760 тыс. детей".

Во-первых, какая же это естественная смерть, если солдаты и офицеры умерли после ранения в боях с фашистами, а дети — из-за вызванных гитлеровской оккупацией голода и болезней? Впрочем, фашисты истребляли детей, как и взрослых, и другим, "скоростным" способом.

Казалось бы, приведя эти цифры, Павел Семёнович, академик-то, должен был бы обрушить свой гнев на немцев — на фашистов, на гитлеровцев, на эсэсовцев, на зондеркоманды. Однако во всей статье он ни разу не употребил — фу! — эти некрасивые слова. Весь кошмар он объявляет "результатом действия факторов войны". Скажите, пожалуйста! Никаких фашистов, никаких гитлеровцев и эсэсовцев, никаких душегубов и виселиц, а только — будем выражаться академически! — "факторы войны". Словно это не преступление извергов, а природный катаклизм, стихийное бедствие. Рядом с этим чего стоит "щемящая нота боли" этого гуманиста?!

Как самый веский довод для подтверждения названной им цифры потерь академик приводит четверостишье поэта Вадима Ковды:

Если только в моё парадное

Ходят три пожилых инвалида,

Значит, сколько их было ранено?..

А убито?

Убито, как правило, бывает раза в три меньше: ведь убить трудней, чем ранить.

Поэт сказал не то, что хотел: "три инвалида ходят…". Да ведь они могли не быть жителями его дома, а ходили к родным, знакомым и друзьям в этом подъезде, а жить могли где-то ещё.

Однако автор уверен: "Ковда масштаб потерь представлял совершенно правильно, достаточно было всего-навсего перемножить число парадных". Во-первых, кому известно число парадных, лучше сказать, подъездов в стране? Во-вторых, почему и как надо их перемножить, а не сложить? В-третьих, и что получили бы с учётом того, что инвалиды, как мы знаем, ходили, ходят и в чужие подъезды? Вот ко мне, например, захаживает на даче инвалид Миша Годенко, мой однокурсник по Литинституту! Академик, а ещё не постиг, что подъезды и сами дома бывают разные: есть дома с одним-двумя подъездами и двумя-четырьмя квартирами, и есть дома с многими подъездами и сотнями квартир.

Вадим Ковда знаком мне по Коктебелю. Однажды я вёл там литературный вечер. Ковда принимал в нём участие и читал стихи такого рода:

На улице

Сколько лиц, вином измятых,

Сколько челюстей гнилых,

Сколько зенок мутноватых,

Сколько хабальников злых.

Он жил в Москве, и, скорее всего, так он видел именно московские улицы и их пешеходов. Конечно, тягостно жить с таким видением сограждан. И при первой возможности Ковда укатил в Германию, давно живёт в Ганновере и едва ли пишет стихи о немцах с гнилыми зубами и мутными зенками. Они ему протёрли бы зенки. А тогда я ответил ему стихотворением "Разные глаза":

— Несносно на московских улицах! —

Сказал мне мой знакомый вдруг. —

Ведь так и хочется зажмуриться

От рож каких-то, от пьянчуг!..

Ответил я: — Ничуть не меньше

И у меня хлопот с Москвой:

Такая пропасть милых женщин,

Что так и вертишь головой!

А в московскую молодую пору Ковда жил в разных домах и подъездах. Был у него и такой адрес: Олимпийский проспект, дом 22, квартира 401. Вы слышите, академик, квартира № 401, а домик этот в 16 этажей. Если, как во многих домах, на каждом этаже по четыре квартиры, то выходит, что в подъезде, где жил Вадим Ковда, было 64 квартиры. А всего квартир, как видим, сотни. И вот на 64 его квартиры три приходящих инвалида…Согласны ли вы повторить, академик, что масштаб наших потерь Ковда представил совершенно правильно?

Если согласен, то закончить статью Павел Семёнович должен был бы хвалой Советскому времени и Советской власти, но для этого надо знать несколько и других цифр, а он, как и "Новая газета", знает только одну конечную — 52 миллиона. Что ж, приходится поработать за них.

Так вот, как известно, перед войной, после присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии, оттяпанных у нас Польшей в 1921 году, население СССР составляло 194 миллиона человек. В войну, говорит Гутионтов, мы потеряли 52 миллиона. Значит, в 1945 году осталось 142. А по переписи 1959 года — уже 209 миллионов. Выходит, что 14 лет население росло почти по 5 миллионов ежегодно и увеличилось за это время на 67 миллионов, то есть на целую Францию, Бельгию и, ну, на Норвегию, что ли, вместе взятые. И это обеспечила Советская власть — всем хватало родильных домов, больниц, яслей, школ, не было сирот и нищих, бомжей и голодающих. И стремительный рост продолжался: по переписи 1970 года — 242 млн., в 1979-м — 262 млн., в 1985-м — 276 миллионов… Так давайте же, Павел Семёнович, гаркнем вместе: "Слава Советской власти! Слава Коммунистической партии!! Слава советскому народу!!!". Молчание… Может быть, вспомнил, что с 1989 года начался спад, и "новая Россия" за 28 лет до сих пор не может достичь уровня старой Российской Федерации — 147 миллионов.

Ну, тогда подумал бы вот о чём. Академик орудует понятием "безвозвратные потери". Вот, мол, они и составили 52 миллиона, наши потери. Но существует несколько иное, неизвестное ему понятие — демографические потери. Они учитывают не только "людские потери", то есть убитых в бою или умерших от ран, но и неродившихся, которые в мирное время за эти годы по существующей тенденции наверняка родились бы (это называется "недорождаемость"), и умерших, которые в мирное время за эти годы наверняка не умерли бы (это "сверхсмертность"). Кандидат экономических наук Н.И. Самохин недавно напечатал в "Пятой газете", №20 статью "Людская цена Второй мировой войны". Очень интересная работа! В ней есть вещи, о которых у нас никогда не писали. Например, автор сообщает, что в годы войны США пережили не убыль, а рост: население увеличилось на 4 млн. 200 тыс. человек. И это понятно: армия, всего три-четыре миллиона человек, воевала за морем, а страна продолжала жить обычной жизнью. И им нас понять, с нашими братскими могилами от Сталинграда до Берлина?..