Анатолий Фоменко - Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Книга V (Русско-Ордынская империя и Библия)

Вернемся еще раз к якобы подделанному Сулакадзевым «Гимну Бояну». Он вызывает особый гнев комментаторов. В то же время, по признанию самих историков, «Гимн Бояну» «первоначально произвел сильное впечатление на современников… Об этом можно судить и по переводу Державина, по тому, что… („Гимн Бояну“ — Авт. ) как вполне достоверный исторический источник использован в биографии Бояна, опубликованной в 1821 году в „Сыне Отечества“» (В.П. Козлов).

Итак, в русском обществе XIX века и среди литераторов, то есть в кругу людей образованных, многие из которых прекрасно разбирались в древнерусской литературе, «Гимн Бояну» имел большой успех и сомнений не вызвал. Однако через некоторое время среди профессионалов-историков «к „Гимну Бояну“ сложилось недоверчивое и даже откровенно скептическое отношение». «Объяснение» историков было таково: «Некоторые… хвалились… находкою якобы древних славено-русских рунических письмен… коими написан Боянов гимн… Руны сии очень похожи на… славянские буквы, и потому некоторые заключали, якобы славяне еще до христианства имели… свою рунную азбуку и что Константин и Мефодий уже из рун сих с прибавлением некоторых букв из греческой и иных азбук составили нашу славянскую!» (В.П. Козлов).

Ну как такое можно перенести! Могла ли скалигеровско-романовская «наука» допустить крамольную — и, как мы теперь понимаем, правильную — мысль, что кириллица — это всего лишь некоторая модификация, с привлечением западных алфавитов, древнего славяно-русского рунического письма! То есть письма, памятники которого фактически покрывают всю Западную Европу. В том числе и под названием «этрусских». Зная, что за всем этим скрывается, становится понятно, почему комментаторы так возмущены. Ведь это — серьезный удар по всему зданию скалигеровской хронологии. Русское общество XIX века уже слишком смутно помнило свою собственную историю Великой = «Монгольской» империи. А вот романовские историки-профессионалы, видимо, еще хорошо понимали, в чем тут дело. И потому стояли стеной. Реакция этих историков была четкой, быстрой и грамотной. Все подобные старые славянско-рунические тексты были немедленно объявлены подлогами. Сулакадзева обвинили в злостных фальсификациях. И во множестве других грехов, стараясь как можно сильнее дискредитировать всю его коллекцию. В которой, по-видимому, было очень много интересного.

Об этом говорит уже хотя бы список книг и рукописей коллекции, составленный самим Сулакадзевым. Весьма выразительно само название списка: «Книгорек, то есть каталог древним книгам как письменным, так и печатным, из числа коих по суеверию многие были прокляты на соборах, а иные в копиях сожжены, хотя бы оные одной истории касались; большая часть оных писана на пергамине, иные на кожах, на буковых досках, берестяных листах, на холсте толстом, напитанным составом, и другие». Вот некоторые из интереснейших названий разделов «Книгорека» Сулакадзева: «Книги не признаваемые, коих ни читать, ни держать в домах не дозволено», «Книги, называемые еретические», «Книги отреченные».

Историки признаются, что «Книгорек» упоминал ряд реально существовавших, но неизвестных в оригиналах или списках произведений отечественной и славянской письменности. Ученые мечтали разыскать их. Почему мечтали? Одни — чтобы прочесть и изучить. Другие — чтобы прочесть и уничтожить. Надо полагать, что успеха, к сожалению, добились вторые. Потому что судьба огромной и, как мы теперь начинаем понимать, исключительно ценной коллекции Сулакадзева была трагической. Фактически она была уничтожена. Вот как это было сделано.

В.П. Козлов: «Рукописное и книжное собрание Сулакадзева… было распылено после смерти владельца, а значительная часть, по-видимому, вообще оказалась утраченной». Получается, что во всем «виноват» сам Сулакадзев. Это он якобы неправильно убедил свою жену в мнимой ценности своей коллекции. А потому «обманутая мужем вдова» не хотела распылять коллекцию и хотела продать ее только в одни руки. Сообщается далее, что «петербургские и московские коллекционеры, поначалу проявившие живой интерес к коллекции Сулакадзева, вскоре объявили вдове едва ли не бойкот».

«О печальной судьбе, по-видимому, большей части рукописей и книг… рассказал библиограф Я.Ф. Березин-Ширяев. В декабре 1870 года на Апраксиной дворе в Петербурге в книжной лавке он увидел „множество книг, лежавших в нескольких кулях и на полу. Почти все книги были в старинных кожаных переплетах, а многие из них даже в белой бараньей коже… На следующий день я узнал, что книги, виденные мною в лавке Шапкина, принадлежали известному библиофилу Сулакадзеву, они сохранялись несколько лет, сложенные в кулях где-то в сарае или на чердаке и куплены Шапкиным за дешевую цену“. Березин-Ширяев приобрел у купца Шапкина „все иностранные книги, которых было более ста томов, а также часть и русских“. О ценности коллекции Сулакадзева красноречиво говорит уже хотя бы тот факт, что в числе валявшихся у Шапкина на полу книг были издания середины XVI века.

Обращает на себя внимание любопытное обстоятельство. Первые покупки книг у вдовы Сулакадзева были сделаны известными петербургскими коллекционерами П.Я. Актовым и А.Н. Кастериным. Надо полагать, они скупили наиболее ценные книги коллекции. И что же мы видим? Именно эти книги Сулакадзева „почему-то“ не сохранились полностью. Например, Кастерин распродавал книги Сулакадзева еще в 1847 году. Уничтожил „крамольные книги“, а остальные, проданные ему „в нагрузку“ якобы алчной вдовой Сулакадзева, продавал за ненадобностью? Характерно, что книги Сулакадзева, купленные уже после этого Березиным-Ширяевым и Дуровым у Шапкина, сохранились полностью. Не потому ли, что Березин-Ширяев и Дуров приобретали книги уже из вторых рук, после того как коллекция Сулакадзева прошла жесткую „цензурную чистку“. Все „опасное“ в ней, надо полагать, было уже успешно уничтожено.

Между прочим, Сулакадзев сам указывал на то, что некоторые особо ценимые романовско-скалигеровскими историками источники являются позднейшими подделками. Так, он писал: „Песни древние Кирши Данилова я считаю все новыми XVII века, ибо в них весь стиль и действие не древние, даже имена являют смесь выдуманного с мнимыми названиями, схожими на старинные“. Историки по этому поводу не удерживаются от того, чтобы не разразиться гневными комментариями: „Поражают апломб, самоуверенность его (Сулакадзева — Авт. ) суждения и оценок“» (В.П. Козлов).

Сильное раздражение историков вызывает также исследование Сулакадзева по истории Валаамского монастыря, так называемая «Оповедь». В нем Сулакадзев приводит свидетельства о путешествии из Иерусалима на Валаам апостола Андрея Первозванного. И опять мы видим ту же историю, что и с «Гимном Бояну». Русское общество восприняло исследование Сулакадзева как добротную историческую работу. В самом деле, «в четырех первых изданиях „Описания Валаамского монастыря“, начиная с 1864 г. и вплоть до 1904 г… „Оповедь“ использовалась как „подлинный исторический источник“». Но историки не устают повторять, будто источники Сулакадзева, использованные им в «Оповеди», являются «подложными». В.П. Козлов уверенно, но опять-таки бездоказательно заявляет: «С помощью фальсифицированных источников Сулакадзев доказывал в своем труде, что Валаам издревле был заселен не карелами и финнами, а славянами, создавшими здесь государство… по типу новгородского, имевшее связи даже с римским императором Каракаллой». Уже из этой цитаты мы видим, что Сулакадзев, скорее всего, ничего не фальсифицировал. Как следует из 3-й книги настоящего издания, Валаам действительно должен был принадлежать Великому Новгороду = Ярославлю, имевшему связи с босфорским Царь-Градом = Новым Римом. Да и сам Великий Новгород во многих источниках называли Римом или Новым Римом. Сюда, по-видимому, и приходил апостол Андрей.