Анатолий Фоменко - Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Книга III (Русско-Ордынская империя)

Считается, что это — типичная фантастика, вроде огнедышащих драконов. Не имеющая под собой никакой реальной основы. Так ли это?

По нашему мнению, в основе всех этих изображений и соответствующих легенд лежит реальность. Мы имеем дело просто с символикой, имевшей вполне определенный смысл в средневековой русской жизни. По-видимому, хотя этот вопрос, конечно, нуждается в исследовании, символ собаки означал дворцовую стражу при дворе русских князей-ханов, что-то вроде княжеской гвардии, дружины.

Хорошо известно, что во времена «Ивана Грозного» царские опричники, как писал Н.М. Карамзин, «ездили всегда с собачьими головами и с метлами, привязанными к седлам». Карамзин ссылается на иностранцев Таубе и Крузе, которые описали этот обычай. Поэтому нельзя, конечно, воспринимать картину буквально: сочащиеся кровью отрубленные собачьи головы с жутким оскалом, притороченые к седлам. Это просто неудобно, да и запах… Своя же лошадь шарахнется.

Здесь явное отражение и искажение каких-то реальных русских обычаев, связанных с царской охраной, стражей. Ведь пес — естественный символ охраны.

По-видимому, попадая в русский царский дворец, иностранцы видели стражу с символом собаки. Например, нашитым на головном уборе. Это им запомнилось, и, вернувшись в Европу, они рассказывали о далекой стране, где дворцовая охрана «носит собаку на голове», приторочивают собачьи головы к конским седлам. Проходя через вторые и третьи руки, эти сведения были искажены и превратились в буквальные изображения людей с собачьими головами. Отсюда и возник известный «античный» термин «кинокефалы», то есть люди с собачьими головами.

Надо сказать, что серьезные ученые сознают всю нелепость картины всадника на коне с притороченной к седлу отрубленной собачьей головой. Так, например, Р.Г. Скрынников в книге об Иване Грозном осторожно упоминает только о метле, да и то старается смягчить образ, говоря не об обычной метле, а лишь о «неком подобии метлы». А о собачьей голове — ни слова.

И тут неожиданно приходит понимание того, почему средневековые английские источники называли русских — догами, то есть собаками.

Итак, на миниатюре «Борус» (Борис?) воины с собачьими головами в русских стрелецких кафтанах изображены не случайно. Стрельцы и были царскими отборными русскими войсками вплоть до Петра I.

Люди с песьими головами прекрасно были известны в средневековой европейской истории. Так называли, в частности, чешских казаков — «ходов», то есть «пеших воинов». Их еще звали псоглавцами, так как на их знамени красовалось изображение песьей головы. Псоглавцы жили вдоль границы Чехии с Баварией, соблюдали типичный казачий уклад жизни, несли воинскую службу, по крайней мере, до 20-х годов XVII века (в 1620 году Чехия утратила национальную независимость). В 1693 году казаки-псоглавцы восстали против Габсбургов. Восстание было подавлено. Этим событиям посвящен роман Алоиса Ирасека «Псоглавцы».

Неужели русские носили чалму? — спросит пораженный читатель. Для нас тоже было неожиданным, когда мы, заинтересовавшись этим вопросом, обнаружили, что действительно носили и, более того, чалма — это русское слово, происходящее от хорошо известного слова чело, то есть лоб.

Казаки носили чалму еще в XVII веке. Мы уже приводили во 2-й книге «Русь и Рим» портрет казацкого атамана Степана Разина в чалме. Гетман Богдан Хмельницкий изображен в чалме даже на современном памятнике в Киеве.

«Этимологический словарь русского языка» сообщает: «Чалма — украинское чалма, древнерусское чалма, челма». Итак, слово «чалма», которое употреблялось также в форме «челма», — означает «нечто на челе» — головной убор. Так же, по-видимому, образовалось и русское слово «шлем» — «шелом».

С приходом династии Романовых обычай носить чалму постепенно исчез из русской жизни. Но не сразу. Судя по старым рисункам, даже первые Романовы еще носили чалму.

Считается, что на этой миниатюре снова изображены обитатели далекой Индии, собирающие рис под знойными лучами тропического солнца (рис. 16).

Рис. 16. «Кинокефалы» — люди с собачьими головами. Миниатюра из средневековой рукописи Марко Поло.

А между тем изображены люди в типичных русских одеждах, будто перенесенные с русских миниатюр. Вряд ли они на сухом пригорке собирают рис. Скорее в двух открытых напоказ мешках насыпаны пшеница или рожь. Тем более, что на переднем плане (второй слева) изображен сеятель, разбрасывающий семена из сумы на поясе. Типично русская картина. А рис, кстати, не разбрасывают, а высаживают молодую рассаду в покрытую слоем воды землю. Обуты крестьяне в русские сапоги, изображенные в точности как на русских миниатюрах. И опять — каменный укрепленный город.

Если кому-то уж очень не хочется смириться с тем, что здесь изображена Русь, можно при желании — но с меньшим успехом — перенести сюжет миниатюры куда-нибудь еще в Европу. Но уж никак оно не подходит к тропической стране Юго-Восточной Азии.

Марко Поло пишет: «Перейдем к великому Мосту, который пересекает эту Реку в городе. Мост сложен из камней и имеет семь шагов (paces) в ширину и полмили в длину… И по обе стороны этого Моста, по всей его длине стоят мраморные колонны, несущие крышу. И таким образом, Мост покрыт крышей из дерева до самого конца и весь богато разукрашен. И на этом Мосту стоят дома, в которых происходит оживленная торговля, и работают ремесленники. Но все эти дома сделаны просто из дерева, и они воздвигаются утром (? — Авт. ) и убираются вечером (? — Авт. ). Также на этом Мосту стоит таможня великого хана, где собирается пошлина и налог в его пользу. Я должен сказать вам, что сделки, происходящие на этом Мосту, приносят государю тысячи и даже больше единиц (pieces) чистого золота ежедневно».

Описание довольно странное. Для чего существует мост через реку? Чтобы через нее переправляться. Причем, особо не задерживаясь, чтобы не создавать пробок и давки. Где вы видели мосты с домами на них? В Китае? Можно счесть описание Поло преувеличением. Но можно взглянуть и по-другому.

В русском языке слово «мост» обозначает одновременно и сооружение для переправы через реку, и мощенную камнем улицу. Мост от слова «мостить». И тогда все становится на место. На таких мостах-улицах действительно происходила и происходит до сих пор оживленная торговля. Вспомним хотя бы московский Кузнецкий мост, где издавна сосредоточивались самые дорогие московские магазины. Улица, мощенная камнем.