Газета Завтра - Газета Завтра 602 (23 2005)

Многосоттысячная разгоряченная масса единомышленников, собравшихся в одном месте и в одно время, прекрасна тогда, когда она что-то предпринимает. Если это не революция, то хотя бы — марш с факелами, глаза в затылок, левой-левой. О чем таком ещё рассуждать единомышленникам? Зачем слова в ступе толочь? Действие, смотр рядов, демонстрация силы окружающему миру — вот что требуется сегодня от массовой политической акции.

Не шествие вразвалочку, которое в ельцинской оккупированной Москве всегда напоминало прохождение колонн военнопленных по чужому городу. Не традиционная процессия по Тверской на 9 мая, которая мистически умирала всякий раз, когда вынуждена была сворачивать перед взводом ВВ на Охотном ряду без всякой надежды на прорыв к Красной площади. И даже не Крестный ход на 4 октября — символ нашего поражения и печали. Но отрепетированный спектакль, в котором ты знаешь свое место и предназначение, который нужен не для утешения твоей души, а для пропаганды твоей идеи, который есть не сборище маргиналов, но таинственное действо, вызывающее дрожь у чужаков и даже у тебя самого, "красивое и страшное", как всякая стоящая вещь, вроде любви и смерти.

Единое слаженное действие, марш или парад как акция устрашения, экспансия образов, игра мускулами и желваками напоказ, зрелище единой воли — вот что действительно завораживает. Вот почему факельные шествия семидесятилетней давности пленяют до сих пор. Вот почему советские военные парады на День Победы были всегда мощней и интересней первомайских демонстраций трудящихся. Вот почему нынешняя память об РНЕ — это прежде всего память об их маршах. Вот почему многие до сих пор ошарашены от грандиозной акции 65 тысяч "нашистов" на Ленинском проспекте Москвы в середине мая.

Это в идеале. Если же нет ни факельных шествий, ни парадов — спектакль всё равно должен оставаться.

Как можно отреагировать оппозиции на техногенный кризис в Москве? Можно, конечно, попытаться провести парламентские слушания — если "ЕдРо" дозволит. Еще можно созвать пресс-конференцию, пятидесятую за год, и заклеймить Чубайса позором. Можно задвинуть мощный такой митинг — с резолюцией, металлоискателями и прочими атрибутами тлена. Но митинговая говорильня автоматически означает спор, ропот рядов, недосказанность и непонятную открытость важного вопроса, который еще почему-то требуется обсудить и проголосовать, хотя говорить, по сути, уже не о чем: всё и так ясно. А можно устроить политический театр, хэппенинг всем на обозрение, в котором позиция политической партии выражена кристально четко, недвусмысленно и ярко, а потому пропагандистская ценность подобной акции неизмеримо выше всякого митинга. Если это интересно, если это "теле-рейтингово", то это будет транслировано по ТВ, и значит о партийной позиции узнает вся страна.

Наши политические соперники-либералы давно взяли на вооружение эти новые формы протеста. Они прекрасно знают, что значит — сделать интересное шоу, что значит привлечь внимание публики и сыграть на телекамеру, что значит провести зрелищный карнавал, устроить вызывающую инсталляцию или буйный перфоманс, бросить вызов общественному спокойному бытию, в котором все привыкли к митингам, но мало кто готов к чему-то невиданному, одиозному, пугающе-свежему, произнесенному тоном диктатора, уверенного в своей правоте. Их разрубание икон, их раздел свиней, их мочеиспускания на святыни действовали сильнее пушек. Их уличные представления, политические театры, шокирующие мизансцены в реальном историческом времени ранили гораздо больнее официозной телевизионной лжи.

До сих пор они сохраняли монополию на этот политический театр, оставляя патриотам архаику, молебны и застолья. Пора сломать эту нечестную традицию. Пора вооружаться новыми методами борьбы.

МЕГАМАШИНА

МЕГАМАШИНА

Состоялся шестой съезд общероссийского движения "За Веру и Отечество", последние годы активно действующего на правом фланге патриотического движения и объединяющего в своих рядах немало ярких деятелей национального движения. "За Веру и Отечество" известно благодаря ряду нестандартных инициатив. В прошлом году событием стала научно-практическая конференция "Социальный аспект русского традиционализма" с участием ряда депутатов Государственной думы от фракции "Родина". Но не в одном истеблишменте готовы действовать монархисты. Запомнился призыв движения привлекать к русскому делу лучших представителей рок-культуры.

Задачей форума стала реструктуризация руководящих органов, установление новых ориентиров деятельности движения.

Новым председателем Руководящего центра стал Константин Касимовский, видный деятель правого движения, в девяностых годах глава Русского Национального союза и редактор газеты "Штурмовик".

Движение показало себя сообществом адекватных серьезных людей, способных генерировать идеи. Списочный состав движения полон разного рода кандидатами и докторами наук. Мероприятия движения традиционно проходят в, увы, нехарактерной для националистического сообщества манере, без скандалов и балагана, максимально деловито и всеобъемлюще. Сверхзадача движения — это выработка новой монархической идеологии, одновременно максимально традиционной и адекватной современности, социально ориентированной. Не реставрация, не повторение пройденного, с воссозданием, условно говоря, помещиков, с одной стороны, и крестьян, с другой, но создание новой гибкой, социальной вертикали, основанной на кристаллизации новой элиты.

"Монархия необходима нашей нации не как красивая картинка, а как революционное деяние", — заметил Константин Касимовский.

Пресс-секретарь Союза православных граждан Кирилл Фролов в присущей экспрессивной манере призвал к агрессивному, наступательному монархизму действия.

Депутат Государственной думы от фракции "Родина", соратник движения "За веру и отечество" Андрей Савельев констатировал системный коллапс современного российского государства в основании которого лежит кризис республиканской идеи в России.

Духовник движения иеромонах Никон (Белавенец) сформулировал задачу монархистов как объединение нации перед лицом тотальной угрозы нового мирового порядка.

Монархическое движение России последнее время переживало глубокий кризис. Одни организации превратились в маргинально-юдофобские тусовки, другие — в картинно-салонные кружки, завязанные исключительно на эмиграцию и ожидающие реставрации сверху, третьи прославились исключительно культурно-просветительской деятельностью. Но все откровенно оторваны от актуального бытия России. К тому же из символа предельного нонконформизма начала девяностых монархизм стал разменной картой в игре властей. Посему отрадно, что есть монархисты, не согласные на безопасную резервацию, готовые формулировать жизнеспособные доктрины и участвовать в реальной политике, не изменяя, впрочем, неизменным высшим принципам. Что симпатично (и симптоматично) — на акциях движения заметно: подобные идеи привлекают новых людей, доселе не ангажированных политическими группировками.