Газета Завтра - Газета Завтра 596 (17 2005)

Когда Давид и его единомышленники запустили идею тотального снижения налога для богатых, который они и так не платили, и повышения для бедных, который те платят всегда, то и сами не верили, что такое будет возможно. Ни по каким соображениям, примерам и целесообразностям это не было возможно. Но власти и эту их безумную идею осуществили, сделав налог для всех одинаковым — 13%. Ну и сам Бог велит его не платить, поскольку цифра эта — несчастливая и может привести к негативным последствиям в бизнесе. Зачем искушать судьбу?

Казалось бы, все ресурсы для баловства в отношении предпринимателей со стороны властей исчерпаны. Но нет! Пришла отмена конфискации имущества как меры наказания. Воруй — не хочу. Вернее, хочешь — воруй! И никто тебя за это пальцем не тронет. А поскольку из нетронутого можно соорудить хорошую взятку нашим самым справедливым судьям в мире, то избежать можно абсолютно любого, даже самого условного наказания.

Действительно, нынешнее государство только тем и занято, что думает о человеке. Ищет пути и способы, как сделать его жизнь еще лучше, еще веселей, пестует и балует человека. Конечно, лишь того, кого считает за человека. А не за быдло. Вот он, этот человек! Давид! Холен, богат, здоров, доволен жизнью. Все у него есть, всего много. Он и сам бы не мог ничего придумать, чем бы могли власти его еще осчастливить, добавив ноликов к его банковским счетам, подняв его на пару строчек в почетном списке успешности. Но недооценивал Давид современные российские власти. Недооценивал! А они возьми, да и опять с подношением к любимым чадам: "Сапрайз!" Закон о выселении людей за невнесение квартплаты! Раньше человека не могли выселить, если ему не выдавали зарплату, он был безработным, стоящим на учете на бирже. А теперь можно выселить любого. И это — еще один источник хорошего дохода и искренней радости Давида.

Ведь раньше предприятия строили дома для рабочих, которые таким образом жили компактно. Причем, заводы не жалели денег на строительство, и жилье возводилось, как сейчас принято говорить, элитное. Часто все члены семьи работали на одном предприятии, хозяином которого, как и многих других, стал Давид. Хотя численность работающих сократилась, но многие так и трудятся на его предприятии: и муж, и жена, и дети. Им просто некуда больше податься. Ну а кто помешает Давиду не выплачивать им зарплату? Угроза штрафа в тысяч 80, как небезызвестному Тену, коли дело дойдет до суда? Ха-ха! А поскольку безработица в городе повальная, то и устроиться бедолагам попросту некуда, иначе они давно бы ушли. Освобожденные выселенными за неуплату жильцами квартиры можно реализовать за прекрасные деньги. Тем более, что социальные бараки для выселяемых будет предоставлять государство, а освободившиеся квартиры станет реализовывать Давид, уже договорившийся с кем следует.

Боже, как прекрасна, легка и очаровательна жизнь! Какое бесконечное множество приятных сюрпризов она приносит буквально ежедневно! Ну, как не любить, не поддерживать власти, что делают жизнь все лучше, все веселей? Да что там — делают просто сказкой! Все для человека, все во имя человека. И он, этот человек, говорит властям: "Я вас всех люблю! Bay!"

«АИДА» ИЗ НОВОСИБИРСКА

Елена Антонова

Елена Антонова

«АИДА» ИЗ НОВОСИБИРСКА

Имея то, что мы имеем в области финансирования культуры, можно было априори почти со стопроцентной вероятностью утверждать: опера Верди "Аида" в постановке и сценографии Дмитрия Чернякова, представленная Новосибирским государственным академическим театром оперы и балета на Национальную театральную премию "Золотая маска" 2005 г. по шести номинациям, получит не одну награду фестиваля.

Действительно, на церемонии вручения "Золотых масок" создатели спектакля стали обладателями четырех баскетбольных мячей, в чревах которых по "оригинальной" мысли организаторов таились имена лауреатов. "Аида" получила награды: как лучший оперный спектакль, за работу режиссера (Дмитрий Черняков), за женскую роль (Ирина Макарова, Амнерис), а также приз критики. Показу "Аиды" в Кремлевском дворце съездов предшествовала хорошо срежиссированная реклама, рекомендующая спектакль как наиболее интересную и яркую современную версию великой оперы Верди. Впечатляет к тому же список лиц и ведомств, оказавших помощь в представлении "Аиды" в Москве. Федеральное агентство по культуре и кинематографии и лично Михаил Ефимович Швыдкой, администрация Новосибирской области и лично губернатор Виктор Александрович Толоконский, РАО "ЕЭС России" и лично Анатолий Борисович Чубайс, ЗАО "Энергопром менеджмент" и лично Дмитрий Владимирович Шатохин — таковы именитые покровители новой "Аиды". Как известно, кто платит, тот и заказывает музыку, что и предопределило "неминуемый успех" заново перелицованной "Аиды". Оттого и присуждение "национальных театральных премий" спектаклю стало пустой формальностью. И это, несмотря на то, что постановка оперы не только не получила чаемого одобрения широкой публики, но и вызвала негодование просвещенных любителей оперного жанра, жанра высокого, но весьма консервативного.

Не заметить этого было нельзя. Потому ангажированная критика неприятие спектакля списала на его задержку, плохую организацию показа, некачественное усиление звука, да мало ли еще может быть накладок при единственном исполнении оперы-сериа в зале, не имеющем естественной акустики. Выражалось сочувствие музыкальному руководителю постановки дирижеру Теодору Курентзису, который якобы из-за этих накладок не сумел полностью донести до слушателей свою интерпретацию гениальной музыки Верди и оттого не получил номинированной ему "Золотой маски". Но о какой интерпретации может идти речь, если зрительный и звуковой ряды постановки разъединены, если утерян тонкий ориентальный колорит музыки, которую Верди писал, имея перед собой сценарий известного французского египтолога Огюста Мариетта, где действие вершится во времена могущества фараонов Египта в культовых городах Мемфисе и Фивах? Да и слова хоров, речитативов и арий, хотя и непонимаемые дословно (опера поставлена на языке оригинала), соответствуют либретто Антонио Гисланцони, в написании которого как всегда принимал живейшее участие Верди. И в этих словах, как и в музыкальных темах, повествующих о всеобщих человеческих чувствах — любви к родине и единственно желанному, которые нередко трагически противостоят друг другу, постоянно ощущается время и место происходящего на сцене. В музыке же, исполненной оркестром, ничего этого нет. Даже если на время и удавалось, закрыв глаза, отрешиться от бьющих по ушам неоправданных изменений ритма и форсажа, резкой нюансировки музыкальных тем и погрузиться в говорящий мелос Верди, тем горше оказывалось отрезвление: было ли оно вызвано внезапной стрельбой из автомата Калашникова или истеричными воплями артистов миманса.