Газета Завтра - Газета Завтра 6 (1158 2016)

Или такие примеры: во время зачистки окружённого Дебальцево в хате местного жителя — старика, нашли в шкафу раненого танкиста, уже украинского — из Киева: выдала кровь на пороге. Накинулись на деда — "Почему не сказал сразу?" — "Лежит хлопец, плачет. Как я могу его на смерть отдать?" Расстреливать киевлянина не стали — отправили в штаб, на обмен. Вообще, сантиментов по поводу бывших землячков не встретишь давно и нигде: "укроп" — значит, чужой, враг. Два года войны развели один народ по разные стороны бесповоротно.

Само Дебальцево — некогда типичный малоэтажный украинский город, сегодня — типичный "город войны". Пустые улицы. Редкие прохожие. Окраины — нежилая зона: некоторые кварталы целиком выжжены. В разбитых, пустых домах — все признаки недалёкого прошлого: начиная от рассыпанных гильз на полу и заканчивая консервными банками из-под сухпайков и размотанными портянками. Где-то следы машин, голоса — погорельцы возвращаются, примериваются к новым условиям. В аварийных двухэтажках с перекошенными окнами на дверях мелом надписи: "Живут люди!"

Главное — пережить зиму

Углегорск — сосед и побратим Дебальцева. В феврале 2015-го ополчение освобождало оба города, оба вошли в "котёл". По официальной информации, Углегорск стал самым пострадавшим городом ДНР — 90% разрушений (сравнить его можно с луганским Первомайском).

В местном ДК встречаемся с Олегом Владимировичем Неледвой. Офицер советской армии, в начале войны он возглавил первый отряд ополчения Углегорска, а после, по сложившейся традиции, стал мэром. Здание администрации разбито, поэтому роль её выполняет дом культуры: тут и новая власть, и музыкальные, и художественные кружки, и актовый зал для общих сборов.

— Восстанавливаемся, выполнили семьдесят процентов запланированных работ, — рассказывает глава города. — Отопление в домах запустили. Построили 24 частных дома по типовому российскому проекту: такие же возвели в Хакасии после лесных пожаров. Всего в ДНР будет 111 таких домов, в ЛНР — 100. 41 многоэтажный дом откапиталили. Пустыми пока стоят у нас 9 многоэтажек, тепло не даём, людей не пускаем — дома с обвалами, уже трещат. Реконструкция начнётся после специальной экспертизы. Этой весной по плану собираемся восстановить их и заселить. Главное, сейчас зиму пережить, а дальше, в тёплое время, окончательно встанем на ноги…

Углегорск действительно не производит гнетущего впечатления (несмотря на разрушения). Люди, как и везде в Донбассе, живут текущими заботами — назад стараются не оглядываться. Из двух школ с 1 сентября одна запущена, вторая — разбита, законсервирована. Учитывая, что многие семьи покинули город, уместить удалось всех детей. Работает детский сад, принявший 95 ребятишек.

С работой туго, и это главная проблема обеих республик. Углегорская шахта в аварийном состоянии — затоплена грунтовыми водами, на восстановление требуется 2,5 года: во время "оккупации" поддерживать её было некому.

Мужчины заняты в основном на строительстве, зарплаты небольшие, но выбора нет. Кто-то "таксует", хотя желающих вызывать машины мало. Больше того — нещадно дорожает бензин: 45-50 рублей за литр. Дорожает всё (суть, по российским меркам, цены и щадящие: хлеб — 10 рублей, междугородний проезд на автобусе — 20-50 рублей). Спасают огороды: на столах всё своё. И родственники. Тем, у кого братья, сёстры, дядьки, бабушки, легче.

Большие надежды на "гуманитарку" — продуктовые наборы. О ней говорят всегда и всюду. Эти два килограмма сахара, два килограмма муки, чай, килограмм макарон, килограмм крупы ежемесячно — и хлеб насущный, и залог стабильности, и знак того, что их не бросили.

Хотя далеко не всем и не всегда хватает того или иного набора. В ходу разговоры, что "гуманитарка" оседает наверху, и найти её можно только на прилавках магазинов! Что распределяется между своими, потоки эти никто не контролирует.

— Нам объявили, что на Новый год от Русской православной церкви из Москвы идут детям подарки, — пожаловалась жительница Углегорска, мама двоих детей. — Все ждали их. Но ничего не пришло! Никто не увидел ни одной конфетки…

Без метаний и манёвра

Возвращаясь в Россию, перебираю внутри, что же наиболее характерно для сегодняшнего Донбасса, и чётко выделяю — спокойствие. Это спокойствие усталых людей. Уверенных в себе. Принявших новую реальность как есть, так есть, иного не дано! Выстраивающих свою жизнь в новом фарватере. Мнительности, метаний ("Надо было поступить иначе") нет: те, кто остался на этой земле, не имеют места для манёвра, отсюда — трезвый подход к происходящему.

Прежней растерянности, которая была так характерна год назад, не встретишь. Иная атмосфера. Иное настроение — даже в самых больных точках.

И как и прежде остаётся совершенно ясное понимание — происходящее здесь, на этой земле, не постороннее, не чужое тебе. А — своё, родное, близкое.

Фото Татьяны Каралёвой

Донбасс Война Общество

Горловка.

Город, который вот уже скоро как два года находится на передовой, город, который с трёх сторон окружён линией настоящего, горячего фронта и кольцом плотной блокады — транспортной, экономической, финансовой.

Но это и город, в котором каждый день рождаются люди — дети Горловки, для которых блокада и война закрыла дорогу на оставшуюся Украину, контролируемую враждебным Донбассу киевским режимом.

Горловское территориальное медицинское объединение (ТМО) «Семья и Здоровье» на сегодняшний день является единственным роддом Горловки и, одновременно — крупнейшим медицинским учреждением женского и детского профиля в Донецкой области. «Семья и Здоровье» за время необъявленной осады Горловки трижды побывало под обстрелом, пережило бомбардировку украинской авиации, но ни разу не останавливало свою работу.

Не все врачи и медсёстры выдержали тяготы военного времени, некоторые уехали из города, а оставшиеся получают очень скромную заработную плату, несоизмеримую с тяжёлыми условиями работы и с постоянным риском для жизни.

Но ещё страшнее другое — блокада Киевом Донбасса приводит к тому, что элементарные лекарственные препараты и медицинское оборудование становятся недоступными для горловских детей и матерей. Их судьба, здоровье и даже жизнь теперь часто зависят от копеечной таблетки или элементарного медицинского аппарата, пришедшего в негодность и невозможного к починке в Горловке.

К сожалению, на сегодняшний день каждый гуманитарный груз из России проходит массу согласований и этапов до тех пор, пока он сможет попасть к своему получателю. Бюрократические препоны как с российской, так и с донбасской стороны непозволительно замедляют и осложняют процесс гуманитарной помощи Донбассу. В особенно тяжёлом и зарегулированном состоянии оказались поставки лекарств и медицинского оборудования, что вдвойне опасно, так в этом случае от действий или бездействия чиновников часто зависят человеческие жизни.