Газета Завтра - Газета Завтра 3 (1155 2016)

Нашим властителям надо бы всячески избегать возможного сопоставления с Советской эпохой хоть в чем-то, но они прут на рожон, вот и приходится им напоминать, кто они есть.

Им надо молиться на Советскую власть, надо ежегодно 22 апреля устраивать крестный ход вокруг Мавзолея, а 21 декабря — вокруг могилы Сталина. Ведь лишь благодаря заботам и работам тех лет и тех людей мы только и дышим до сих пор. Это понимать надо. Не надо лгать. И если Запад всемерно поощряет антисоветчиков и русофобов, как вот и Алексиевич, то российским властям, по крайней мере, не следует делать то же самое.

На фото: А. Барбюс и ветеран Парижской коммуны Г. Инар на Всемирном конгрессе друзей СССР (1927 год)

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина

Экономика

Президент РФ Владимир Путин заявил в послании Федеральному собранию: "Нужно ввести в оборот миллионы гектаров пашни, которые сейчас простаивают".

Ведь и впрямь простаивают! Берёзками зарастают. Позапрошлой осенью ездили мы на мою родину, под Коломну. Там что ни поле — то молоденький березняк. Уж и подберёзовики пошли. А ведь кому-то они, поля эти, наверное, принадлежат. "Вот она — бесхозяйственность! Зачем, спрашивается, покупали, деньги тратили? — вопрошает городской интеллигент. — Надо либо заставить обрабатывать, либо изъять и передать тому, кто хочет и может хозяйствовать на земле". Вроде всё верно, но — не работает. Давайте разберёмся, как обстоит дело в реальности.

Для начала определимся с терминами. Что такое сельхозземли? Это те участки, которые числятся в кадастре в качестве сельхозземель. Они все кому-то принадлежат. В прежнее время принадлежали колхозам и совхозам, теперь — частникам. И часто они не используются.

Почему? Да очень просто! Вести рыночно капиталистическое хозяйство на них невыгодно. Не получается на них капиталистической прибыли. Вложения в эти земли столь велики, а результат столь мизерен, да ещё и непредсказуем в силу климата, дороговизны перевозок и других обстоятельств, что нормальный капиталист пахать эти земли ради прибыли — не будет. Расчёта нет. В срединной России никогда капиталистических хозяйств и не было. Хозяйство здесь, хоть при царе, хоть при большевиках, велось ради прокорма, ради жизни, а не ради капиталистического барыша. Перечитайте под этим углом зрения позднюю публицистику Льва Толстого, где он описывает жизнь в Ясной Поляне, да хоть "Анну Каренину" — и вам всё станет ясно.

А как же та самая Россия, которая пол-Европы кормила хлебом? Очень просто. На экспорт хлеб отправляли массовым порядком степные помещики, чьи владения примыкали к южным портам. На Юге России, на Украине возможно и экономически оправдано капиталистическое сельское хозяйство, т.е. хозяйство ради прибыли. При всей огромности наших территорий у нас очень мало земель, пригодных для капиталистической деятельности. И эти земли не пустуют. Южнорусская степь распахана, очень мало осталось её, настоящей степи. И там, уверяю вас, земля не пустует — там она приносит прибыль.

Так что же — наша русская земля — негодная, плохая, бросовая? Вовсе нет. Хозяйствовать на ней можно и нужно. Но не капиталистическим образом. Не ради прибыли. А мы сами загнали себя в тупик, заявив в 90-е годы, что строим капитализм. А капитализм — это деятельность ради прибыли. Нет прибыли — бросаем деятельность.

Для чего ещё можно хозяйничать, если не для прибыли? Очень просто: ради удовлетворения собственных насущных потребностей. Такой деятельности — не ради прибытка, а ради непосредственных благ — люди производят очень много, просто мы в силу зашоренности сознания их не замечаем. Всё домашнее хозяйство таково. В Средние века, до возникновения капитализма, все люди именно так и жили: хозяйство велось не ради прибыли, а ради получения жизненных благ. С такой же целью велось народное хозяйство в СССР. Переход к капитализму, т.е. хозяйству ради прибыли — это был тектонический сдвиг в сознании людей; об этом обстоятельно рассказал Вернер Зомбарт в известной книге "Буржуа".

Могут ли земли в средней полосе использоваться прибыльно? В полеводстве — вряд ли. Мне думается, на этих землях можно прибыльно вести животноводство. Но в животноводство требуются большие инвестиции. А денег хронически не хватает. Получить кредит под резонные проценты — невозможно. Ещё вопрос: кто будет вкладываться в селекционную работу, в выведение пород скота, в производство кормов, биодобавок, ветпрепаратов? Частник в широких масштабах в это дело вкладываться не станет. Промелькнуло сообщение о том, что где-то наладили производство пищевых добавок в пищу скоту, из сапропеля, но это скорее курьёз, чем нормальный случай. Поэтому рассчитывать на массовое развитие животноводства на этих землях — тоже трудно.

В любом случае, новый закон, даже если его и примут — существенно на жизнь не повлияет.

Зачем же частники покупали эти земли? Не скажу "за всю Одессу", но в большинстве случаев ответ прост: для жилищного строительства. Замысел был: изменить назначение земли — и застроить. Многоэтажками, если поближе к большому городу, или коттеджами, если местность более-менее живописная, а до города — далековато. Потом пришёл кризис, рынок недвижимости сильно затормозился — ну и стоят поля, ждут своего часа.

В нашей стране капитализм не получается — это понимали прозорливые люди ещё в позапрошлом веке. Капитализм удаётся только в малом числе западных стран. Всем остальным он несёт разруху; и зарастающие поля — лишь часть этой разрухи.. Есть даже такая книжка перуанского экономиста Эрнандо де Сото "Загадка капитала: почему капитализм торжествует на Западе и проваливается во всех других местах?". Нам нужно строить иное хозяйство — некапиталистическое. Это творческая задача. И возглавить её решение, по моему убеждению, должно государство. Больше некому.

Ладья

Александр Проханов

Культура

отрывок из нового романа "Губернатор"

Две недели, как Кирилл Плотников вступил в ополчение и защищал Донбасс. Не было боев, артналетов. Была жизнь в казарме, жесткая постель, грубая пища. Ополченцы дали ему прозвище "Плот", и он привыкал к матерным шуточкам, суровым покрикиваниям, ночным тревогам. Их всех вдруг поднимали и отправляли в ночную степь на поимку неведомых диверсантов, которых так никто и не видел. Кирилл терпел неудобства, учился слушать команды. Несколько раз звонил по телефону матери, винясь перед ней, чувствуя, что его благополучная жизнь, та, что готовил ему отец, прервала свое безоблачное восхождение и устремилась в непредсказуемое, грозное будущее. Оно готовило ему встречу с чем-то непознанным и влекущим.