Газета Завтра - Газета Завтра 12 (1216 2017)

Возник также опыт по «возвращению» данной культуры в деревню – как средства сохранения культурной самобытности, патриотического воспитания и проч. Однако он оказался очень разнородным и неоднозначным. Серьёзного успеха добились, в основном те, кто начал формировать сеть сельских центров из города, нащупывая управленческие механизмы и формируя методическую базу. Те же энтузиасты, кто ехал из города в село жить и на месте «возрождать» традицию, не раз потерпели поражение. Хотя есть и несколько положительных примеров: когда приехавшие из города специалисты становились организаторами социальной, культурной и молодёжной работы приходов в местных храмах. На настоящий момент следует признать, что наиболее яркое развитие фольклорное движение получило как раз в городах.

Скорее всего, это связано с отчуждением, которое мощно продуцируется городской жизнью и, как следствие, попыткой развивающихся, ищущих людей преодолеть данное социальное зло посредством соборной культуры, в которой все за всех. Не побоюсь сказать, что народная культура помогла в современном городе начать нарабатывать среду, живую «ткань» Города в его христианском смысле…

Нельзя сказать, что всё в фольклорном движении развивалось идеально; трудно и представить такой идеал сам по себе; к тому же существует и определённая «отдача» от социума: его болезни проникают в среду фольклористов. Отдельные личности заразились стяжательством, любыми путями стараясь на фольклоре заработать. Другие оказались в плену звёздной болезни «микрогалактического» (потому что не так уж много народа в стране вообще в курсе существования движения) масштаба. Третьи страдают поиском особого пути, вернее, некой «тропы» с псевдомудрыми идеями, якобы исходящими от народных «Учителей». И т.д., и т.п. Однако эти печальные исключения являются всё-таки исключениями, и в большинстве своём участники движения представляют собой вдумчивых людей, старающихся осознать происходящее, осознать изучаемый материал и т.п., чтобы продуцировать жизнь – конечно, не в традиционной культуре, но с традиционной культурой – как положительное социальное явление.

Сегодня активность движения несколько поутихла и в развитии, пожалуй, находятся только те фольклорно-этнографические центры или отдельные яркие представители направления, которые очень тесно взаимодействуют с православной церковью и занимаются по преимуществу педагогическим процессом. Православие сдерживает гордыню, а дети «заставляют» постоянно развиваться. По сути, традиционная культура и ценна сегодня прежде всего как педагогическая система, которая в умелых (прежде всего, педагогически грамотных, профессиональных) руках может воспитать нового человека для будущего, способного быть личностью в коллективном сосуществовании. Надо признать, что большинство иностранных и российских педагогических развивающих методик грешат тем, что, хотя и действительно имеют развивающий потенциал, – превращают ребёнка в индивидуалиста. Конечно, мы не собираемся недооценивать важность эстетического, физического или интеллектуального развития, – но, увы, – все они, как правило, углублённо ведутся поврозь. Народная же педагогика, воспитывая личность, подходит к ней в комплексе, неразделённо, воспитывает цельного человека, способного быть универсальным…

Кроме того, в развитии находятся и те центры, которые в своей деятельности «переросли» стремление только к собственному творческому раскрытию и сумели «встроиться» в существующую систему государственной отрасли культуры (реже – образования). Именно они начали активно влиять на формирование социокультурной действительности в масштабе целых регионов, занялись обучением новых кадров фольклористов, разработкой стратегии развития локальных центров, организацией семинаров и фестивалей и т.д.

Виктор ВЛАСОВ. Чем же так силён фольклорный материал?

Елена ЧЕШЕГОРОВА.Ну, о специфике фольклорного материала, позволяющей создавать эффективные педагогические методики, сказано уже столько, что вряд ли я здесь для кого-то «открою Америку»:

Во-первых: огромная вариативность фольклорного материала, дающая возможность каждому коллективу быть уникальным за счёт изучаемой традиции и её интерпретации. Что ни говори, но даже в самых «упёртых» на близость к аутентике ансамблей своё прочтение и трактовка материала хотя бы потому, что «посыл» к пению у настоящего аутентичного коллектива сильно отличается от любого коллектива, созданного из городских людей, – или даже сельских людей, приходящих к традиции не через семью и общину, как это было раньше, а опосредованно. В этом смысле интересно было услышать рассказ об участии в одной из фольклорных экспедиций по России певицы из Польши, здорово насмешившей своими вопросами, адресованными к народным исполнительницам, одну мою подругу-фольклористку. Её, видите ли, интересовало, о чём бабушки думают перед тем, как запеть ту или иную песню. Что переживают в процессе пения… Перед нами как раз столкновение разных типов сознаний – выросшего преимущественно на масскульте – у моей подруги, и серьёзно развивающегося – у певицы-полячки…В то же время, – вариативность даёт впечатление общности с другими коллективами из разных регионов – близость Текстов (имеется в виду культурологическое понятие текста, т.е., песня, обряд и т.п.);

Во-вторых: сила фольклорного движения зиждется на том, что его опора – подлинная культура, обладающая своим языком, ценностями, символами и смыслами. Существует множество молодёжных субкультур, которые пытаются искусственно создать свой отдельный мир, и этой «отдельностью» они притягивают молодёжь. Но здесь ключевое слово «искусственно». В отличие от фольклора. Поэтому самая думающая, самая интересная молодёжь идёт к нам, осознав этот ключевой момент. Правда, для этого нужно, чтобы молодой человек где-то «столкнулся» с нашим феноменом, и хорошо бы – не просто с его внешним проявлением… Может, и привлекательным эмоционально и эстетически, но не открывающем сразу своих глубин.

В третьих: ярчайшая эмоциональная окраска фольклорных действ вырабатывается за счёт высвобождения энергии архетипов, на которых базируется весь фольклор; многие «неофиты» принимают эту энергию изначально за собственную (возможно, что в этом вопросе правы те, кто говорит о пробуждении пресловутой «генетической памяти»); а потом начинаются страдания – куда же пропало первоначальное ощущение яркости жизни, возникшее при вхождении в фольклорную среду? А дело в том, что сила архетипа, просыпающаяся в отдельном человеке, «замывается» при частом «использовании» и в дальнейшем требуются уже собственные усилия, чтобы личность, включившаяся в фольклорное движение, не оставалась только (пусть даже очень талантливым) «попугаем».