Всеслав Зинькевич - «Несвядомая» история Белой Руси

Евфимий Фёдорович Карский

В условиях существовавшей в императорской России конкуренции идей белорусский национализм существенно проигрывал западнорусизму. Об этом, в частности, свидетельствуют результаты выборов депутатов Государственной Думы Российской империи в белорусских губерниях, на них убедительную победу одерживали те политические силы, которые выступали за общерусское единство. Так, из 36 депутатов, избранных от пяти белорусских губерний (Виленской, Витебской, Гродненской, Минской, Могилёвской), в третьей Думе было 24 представителя русских национальных и правых партий, в четвёртой Думе их количество возросло до 27. При этом в российском парламенте не было ни одного представителя Белорусской социалистической громады (БСГ) – созданной в 1902 году организации местечковых националистов. На выборах во вторую Думу БСГ заключила соглашение с РСДРП, Бундом и эсерами, однако выборы леваки с треском проиграли. В 1907 году лидеры Громады, осознав политическую несостоятельность своего проекта, приняли решение о самороспуске.

В Западном крае России (Белоруссии, Малороссии и Новороссии) проживало более половины всех членов монархической организации Союз русского народа (СРН). В Белоруссии отделения СРН действовали в 36 населённых пунктах и насчитывали в своих рядах около 29,5 тысяч членов. В 1909–1912 годах во всех крупных белорусских городах возникли отделения умеренно-правой партии Всероссийский национальный союз, одним из лидеров которой был могилёвский дворянин Николай Николаевич Ладомирский. Во время выборов консервативные черносотенные организации (Союз русского народа, Союз Михаила Архангела и другие) вступали в коалицию с умеренно-правым Всероссийским национальным союзом. Так, перед выборами в четвёртую Государственную Думу газета «Окраины России» писала: «В Бресте на почве предвыборной кампании совершилось объединение всех русских организаций. Проникнувшись сознанием важности момента и того вреда, какой может принести русскому делу раскол, объединились следующие организации: два братства – Свято-Николаевское и Свято-Афанасьевское, отделение Всероссийского национального союза и отделение Союза Михаила Архангела» [176].

Придя к власти, большевики объявили западно-русский национальный проект вне закона (его сторонники стали шельмоваться как «великодержавные шовинисты»), а белорусский национализм – легитимировали. Об этом пойдёт речь в следующей главе.

После революции представления о принадлежности белорусов к большому русскому народу продолжали сохраняться в «белогвардейской» части белорусской эмиграции. Так, И.Л. Солоневич в книге «Россия в концлагере», написанной в 1935 году, сразу после побега из Белбалтлага, так описывал свои взаимоотношения с украинским профессором Бутько, оказавшимся в концлагере после окончания активной фазы большевистской «украинизации»: «Профессор Бутько, как и очень многие из самостийных малых сих, был твердо убеждён в том, что Украину разорили, а его выслали в концлагерь не большевики, а «кацапы». На эту тему мы с ним как-то спорили, и я сказал ему, что я прежде всего никак не кацап, а стопроцентный белорус, что я очень рад, что меня учили русскому языку, а не белорусской мове, что Пушкина не заменяли Янкой Купалой и просторов Империи – уездным патриотизмом «с сеймом у Вильни або у Минску» и что в результате всего этого я не вырос таким олухом Царя Небесного, как хотя бы тот же профессор Бутько.

Не люблю я, грешный человек, всех этих культур местечкового масштаба, всех этих попыток разодрать общерусскую культуру – какая она ни на есть – в клочки всяких кисло-капустенских сепаратизмові.

Вот у меня в Белоруссии живут мои родичи – крестьяне. Если я считаю, что вот лично мне русская культура, общерусская культура, включая сюда и Гоголя, открыла дорогу в широкий мир, почему я не имею права желать той же дороги и для моих родичей? Я часто и подолгу живал в белорусской деревне, и мне никогда и в голову не приходило, что мои родичи – не русские. И им тоже» [177].

Схожую с Солоневичем позицию занимал известный религиозный философ Николай Онуфриевич Лосский, высланный в 1922 году из России: «Сознание того, что белорус есть русский, мне хорошо знакомо, потому что я сам белорус, родившийся в Двинском уезде Витебской губернии, в местечке Креславка на берегу Западной Двины. Учась в Витебской гимназии, я в возрасте двенадцати лет читал только что появившуюся книгу «Витебская старина» (1883 г.). Из неё я узнал о нескольких веках борьбы белорусов за свою русскость и православие. С тех пор мне стало ясно, что называние себя белорусом имеет географическое значение, а этнографически для белоруса естественно сознавать себя русским, гражданином России» [178](из статьи «Украинский и белорусский сепаратизм», опубликованной в 1958 году).

Как видим, находясь в составе Российской империи, Белая Русь вовсе не была «российской колонией», как пишут «свядомые» авторы. В этот период белорусы находились с единокровными великорусами и малорусами (украинцами) в одном мощном государстве, ради интересов которого они готовы были жертвовать своей жизнью. С нашей точки зрения, имперский период является для народа Белоруссии «золотым веком», то есть эпохой, на воспоминаниях о которой следует строить историческое самосознание и национальную идентичность. Не Великое княжество Литовское, не Речь Посполитая, а именно Российская империя, воспринимаемая как преемница Древней Руси, должна стать тем идентитарным зеркалом, глядя в которое белорусы увидят, кто они есть.

Во время Февральской революции Белоруссия находилась в пламени Первой мировой войны: линия фронта разделяла её территорию на две части. С августа 1915 года Ставка Верховного главнокомандующего располагалась в Могилёве, именно там Николая II застала весть о трагических событиях в Петрограде. Это даёт основание гордо именовать Могилёв «последней столицей Российской империи».

После свержения монархии активизировалась деятельность белорусских националистических организаций. Из небытия воскресла единственная существовавшая до революции партия сепаратистской направленности – Белорусская социалистическая громада. Первым решением, принятым белорусскими социалистическими националистами, стала резолюция о поддержке Временного правительства.