Джульетто Кьеза - Русская рулетка

Речь идет, само собой разумеется, о существе дела, так как в том, что касается формы, в России уже успешно освоены все наиновейшие тонкости манипулирования общественным сознанием. Демократические технологии идут здесь в ход при условии, что из них вынута «душа», т. е. их демократическое содержание. Это неизбежно ставит в тупик бесчисленных простаков (как русских. так и зарубежных), не умеющих отделить видимость от сущности. Я не хочу сказать, что у нас, в «империи Добра», нет места насилию, обману, различным манипуляциям. Примеров обратного более чем достаточно. Но есть одно различие, и оно меняет все: оно коренится в нашей истории, которая повсеместно привела к созданию того, что принято называть гражданским обществом и что является оборотной стороной правового государства. Именно последнее обеспечивает защиту любому гражданину (пока еще обеспечивает: неизвестно, сколько времени оно сможет выдерживать борьбу с унифицированным сознанием) с помощью разветвленной сети своих институтов — прокуратуры, полиции, политических партий и организаций, профсоюзов и прочих общественных объединений. Каждый из этих институтов, функционируя в нормальных условиях, встает на пути злоупотреблений со стороны власти, бюрократического аппарата и др. Кроме того, гражданское общество само по себе вынуждает власть соблюдать определенные правила, которые тем более обязательны, чем строже проводится разделение властей, когда каждая из них в состоянии уравновешивать и контролировать остальные. В результате даже применение силы (без чего при столкновении противоборствующих интересов обойтись невозможно) совершается в пределах всеми признанных правил, даже манипуляции сознанием, осуществляемые средствами массовой информации (современный вариант насилия и обмана), подлежат более или менее эффективному контролю со стороны как гражданского общества, так и государственной власти. Таким образом устанавливается некая система правил приличия и уважения к личности, вне которой защита любых законных интересов вырождается в драку, если не в прямое побоище. Я хочу этим сказать, что в Италии и вообще в Европе вряд ли возможно использование тех методов, с помощью которых пять веков назад Оливеротто Эуфредуччи захватил власть в Фермо: пригласив на пир всех знатных горожан и преспокойно их перерезав. Макиавелли ссылался на эту историю, для него еще совсем недавнюю, как на пример того, как «приобрести власть злодеяниями». Он считал, что сей пример послужит хорошим уроком для государей: «Нельзя назвать доблестью убийство сограждан, предательство, вероломство, жестокость и нечестивость: всем этим можно стяжать власть, но не славу».

Мы привыкли считать рецепты Макиавелли не более чем метафорой. Между тем в России они в ходу в самом буквальном смысле. Последний год ельцинской эпохи доказывает это совершенно неопровержимо. Я пишу эти итоговые страницы в начале февраля 2000 года, оглядываясь на результаты парламентских выборов, состоявшихся 19 декабря, и на сенсационное заявление Б. Ельцина, сделанное 31 декабря, которое возвело Владимира Путина на вершину власти. За несколько месяцев, прошедших от 8 августа (от вторжения Шамиля Басаева в Дагестан) до 31 декабря («добровольной» отставки Бориса Ельцина), этот человек без прошлого, ничем не отмеченный ни в положительном, ни в отрицательном смысле, поднялся из полной неизвестности и стал во главе страны. Его явление было таким триумфальным, что о какой-либо попытке соперничать с ним было просто смешно говорить. А в промежутке между двумя знаменательными датами не было ничего, кроме войны и террора против мирных российских граждан.

Думские выборы 19 декабря также отмечены рядом поразительных сюрпризов. Почти четверть голосов избирателей получило «Единство» — партия, родившаяся на свет в сентябре, партия без лидера н без программы. Другая партия, которую никто не считал способной преодолеть пятипроцентный барьер, — «Союз правых сил» — достигла результатов, которые дали ей четвертое место в Думе. В Думу вновь попал и Владимир Жириновский, на которого никто не поставил бы и копейки. А две оппозиционные партии —»Отечество — Вся Россия» и «Яблоко» набрали голосов намного меньше, чем ожидалось, и меньше, чем им отводилось в социологических опросах (какими бы управляемыми они ни были). Только коммунисты оправдали ожидания, одержав победу: они получили свои голоса, хотя не приняли участия ни в одной телевизионной дискуссии. Но и этот итог, как вскоре выяснилось, Кремль может занести себе в актив.

Всем в России было известно, что в конце весны 1999 года рейтинг Бориса Ельцина, его «семьи». Кремля вообще упал так низко, что только чудо могло эту тенденцию хоть как-то изменить. Mt>i же стали свидетелями не корректировки, а полного и триумфального поворота. И теперь мы знаем, что чудеса возможны: все, что произошло, произошло вопреки всякой логике, вопреки объективной действительности. Но все же, при всем уважении к чудесам, аналитики обычно пытаются найти для любых событий реалистические объяснения.

Одним из таких объяснений могла бы стать ссылка на то, что русские внезапно все вместе возжелали сильной руки, порядка, которые положили бы конец, анархии, коррупции и демократии. Этого объяснения полностью отвергать не следует. Но как уже говорилось, нельзя считать естественным столь неожиданный и столь стремительный поворот в общественном мнении. Такое возможно только в униженной и запуганной стране — это во-первых. Во-вторых, приходится допустить, что русские, которые вплоть до прошлого лета в подавляющем своем большинстве считали Кремль источником всякого зла и возлагали на него ответственность за социальный и экономический кризис, вдруг дружно убедились, что именно ставленник Кремля и партия Кремля предложат им выход из ситуации всеобщего хаоса и коррупции.

Вместе с тем не приходится сомневаться, что в российском общественном мнении, как демократической, так и недемократической ориентации, поднялась мощная волна антизападных настроений. Важнейшим поворотным моментом стала война в Югославии: с ее помощью удалось направить народный гнев одновременно против коварного Запада, против демократов, которые, ориентируя Россию на западные ценности, сыграли роль троянского коня, и, естественно, против Кремля и лично Ельцина, скомпрометировавшего себя больше других «объятиями» с другом Биллом. Так что и в этом плане вывод о том. что русские соскучились но диктатуре, представляется далеко не несомненным. Тем более, что желанный диктатор — а это уже предел абсурда — прямой наследник Ельцина, т. е. человека, который единодушно (что доказывает всеобщая к нему неприязнь) признавался главным виновником всех постигших россиян несчастий и разочарований. Нужно иметь весьма невысокое мнение о российском народе, чтобы подозревать его в подобной глупости, и нужно вычеркнуть из памяти, как летом 1996 года. когда Борис Ельцин, измученный многочисленными инфарктами, был вторично выбран президентом, все российские и западные средства информации дружно воспевали мудрость русского народа, его приверженность идеалам западной демократии. Нет, эти объяснения не выдерживают никакой критики.