Юрий Поляков - Созидательный реванш. Сборник интервью

Когда мы приглашали активных членов Всеавстрийской ассоциации российских соотечественников на встречу с известным русским писателем и главным редактором «Литературной газеты» Юрием Поляковым, Дмитрий Назаров ответил, что он и его жена придут с большим удовольствием, так как являются ярыми поклонниками писателя, имеют все его книги и внимательно следят за его творчеством. Тогда пришла идея — поручить интервью с Юрием Поляковым именно Дмитрию Назарову, который отлично владеет темой. Он с удовольствием согласился.

— Вы дебютировали как поэт, выпустив в тысяча девятьсот восьмидесятом году в издательстве «Молодая гвардия» стихотворный сборник «Время прибытия». Основной же массе читателей вы, в первую очередь, известны как прозаик, автор остросоциальных произведений советского периода, таких как «ЧП районного масштаба», горбачевской перестройки — «Апофегей», постперестроечного времени — «Замыслил я побег…» и многих других. Тем удивительнее для меня было прочитать аннотацию издательства «Молодая гвардия» к вашему последнему произведению, в которой вас представляли чуть ли не как автора дамских романов: «произведения писателя объединяет его неизменный пристальный интерес к вечным проблемам изменчивого семейного счастья. Разгадывая загадки супружеских измен, Юрий Поляков завораживает читателя закрученным сюжетом и утонченной эротикой». Насколько вы согласны с подобной оценкой своих произведений?

— Ответ на этот вопрос очень прост: издаваемые книги надо продавать. Те, кто знаком с моим творчеством, следят за книжными новинками и сами сделают вывод о мнимых и реальных достоинствах моих произведений. Других же покупателей издатели завлекают броской рекламой.

— Вы стали прагматиком, а раньше слыли скорее бессребреником, борцом за общечеловеческие либерально-демократические ценности.

— Я бы скорее назвал себя принципиальным человеком. Мне не нравилось многое в советской власти, и я критиковал ее в своих книгах. Но я также был резко против грабительских методов приватизации, приведших к обнищанию народа в девяностых годах.

— Пять лет назад вы стали главным редактором «Литературной газеты». Вы руководите своим коллективом с тех же позиций?

— Конечно. Я постарался подняться над келейными идеологическими течениями и разногласиями и предоставить страницы газеты талантливым авторам разной политической ориентации. Пришлось, конечно, преодолеть определенное сопротивление коллег по редакции. Так, например, однажды ко мне обратился литератор с жалобой на сотрудника, не принимавшего от него статью к юбилею Михаила Шолохова. Я вызвал этого сотрудника, попросил разъяснить ситуацию и в ответ услышал, что публикация каких-либо материалов «об этом сталинском подголоске» возможна только через его труп. Пришлось расстаться, а статья о гениальном писателе была опубликована. В раже идеологических разногласий нельзя вместе с водой выплескивать и ребенка. Вот почему я, например, против сноса памятников в России. Может, кому-то и не стоило ставить памятник, но раз поставили, то пусть стоит. Не надо уподобляться большевикам и подчищать историю!

— Вы могли бы обозначить свою политическую платформу?

— Я консервативный либерал. Мне было больно смотреть на распад СССР, на разворовывание России в девяностых годах. Сейчас наступило время консолидации патриотических сил и подъема государственности. Однако начавшийся процесс «разолигархивания» России не должен пойти по пути раскулачивания. Но я должен оговориться: политика — не мой удел. Политикой в чистом виде я занимался только раз и то при курьезных обстоятельствах. В две тысячи первом году я был доверенным лицом кандидата в президенты России Станислава Говорухина. В разгар предвыборной кампании Говорухин поскользнулся в бане и сломал несколько ребер. Пока он лечился, мне пришлось самому выступать перед избирателями на предвыборных митингах и собраниях. Я так увлекся этим делом, что излагал избирателям скорее свою политическую позицию, чем программу зарегистрированного кандидата. Говорухин, недолечившись, вышел из больницы, и набрал на выборах один процент.

— Юрий Михайлович, вернемся к вашему литературному творчеству. Чем вы сейчас радуете своих читателей?

— Недавно вышла моя новая книга «Грибной царь», и пока она бьет все рейтинги продаж. Это и психологическая драма с настоящим «героем нашего времени», и классический детектив, где тайна раскрывается на самых последних страницах, и история любви, и сатирический портрет современного общества со всеми его бедами и пороками, спасти от которых может лишь мифический Грибной царь.

— Я слышал, что сейчас на экраны российских кинотеатров выходит новый фильм по одному из лучших, на мой взгляд, ваших произведений — «Парижская любовь Кости Гуманкова». Сохранит ли киноверсия сочетание острой социальной критики и искрометной комедии?

— Я не принимал непосредственного участия в создании фильма, а только дал несколько рекомендаций. Для актуализации повествование ведется от имени главного героя, вспоминающего в наши дни о своих злоключениях конца восьмидесятых. А в качестве собеседника, слушающего исповедь Гуманкова, сценаристы выбрали, как вы думаете кого?

— Даже не представляю.

— Короче. Бывший неудачник Костя Гуманков становится руководителем крупной фирмы. Готовясь к взлету с Парижского аэродрома, пилот его личного самолета получает сообщение администрации аэропорта с просьбой взять на борт отставшего от рейса русского писателя.

«Как зовут?» — лениво спрашивает Гуманков.

«Какой-то Поляков».

«А-а, это тот, который писал про комсомол и советскую армию. Ладно, возьмем. Если бы был журналист, то не взял бы».

Во время полета Поляков и Гуманков разговорились, и Костя поведал печальную историю своей парижской любви. Узнав, что с тех пор они ни разу не виделись, Поляков посоветовал ему навестить давнюю пассию.

«Я уверен, вы вылечитесь от своей застарелой хандры, увидев ее — постаревшую…»

Гуманков, вернувшись в Москву, пришел с букетом цветов по адресу своей бывшей возлюбленной и позвонил в дверь. Камера показывает происходящее в квартире: бывший директор ликвидированного НИИ кричит своей жене пьяным голосом: «Открой дверь!» Та отвечает ему из кухни: «Сам открой, пьяница проклятый!». Гуманков слышит эту перебранку. В итоге дверь открывают, но за ней никого нет, только на полу лежит букет цветов.

— Последние традиционные вопросы. Над чем вы работаете сейчас?