Антон Носик - Изгои

Тема болезненная, трудная, готовых рецептов нигде нет. В каком-то смысле суицидология — точная наука, но слишком уж междисциплинарная. Факторы, которые необходимо учесть для эффективной профилактики суицида, лежат одновременно во многих плоскостях: помимо чистой медицины, огромное влияние на суицидента оказывают семейно-бытовые, социально-экономические проблемы, общий культурный фон отношения общества к попыткам самоубийства…

И, конечно, применительно к российским реалиям никуда не деться от классического брежневского рецепта: давайте задернем занавески и будем считать, что поезд идет. Чем меньше правдивой информации о проблеме просочится в общество, тем лучше. Есть и законодательные инициативы по засекречиванию суицида, и нормы цензурного 139-ФЗ, позволяющие объявить «пропагандой подростковых самоубийств в Интернете» любой текст, видео или картинку, а на сайте Роспотребнадзора выложена даже целая методичка по самоцензуре для журналистов под красноречивым заголовком «Рекомендации по распространению в СМИ информации о случаях самоубийства».

Во вводной части этого духоподъемного документа упоминаются Мэрилин Монро и Курт Кобейн, а также передовой опыт XVIII века по запрещению в разных европейских княжествах «Страданий юного Вертера» И.В. Гете. В общем-то, не поспоришь с утверждением, что когда суицид входит в романтическую моду, у любых героических самоубийц появляется некоторое количество подражателей. Вспомнить хоть Майерлинг, хоть бедную Соню Кайленскую, которая травилась лауданумом на карнавале в Венеции, покуда ее не менее романтичная maman пыталась тем же способом уйти из жизни в Дрездене… Но в общем и целом валить ответственность за подростковые самоубийства на Гете с Шекспиром, Толстого с Джеком Лондоном или Кобейна с Башлачевым — унылый советский идиотизм.

В реальности самоубийств становится меньше не там, где правильно запрещают «Ромео и Джульетту», «Анну Каренину» и «Мартина Идена», а там, где у человека, оказавшегося на опасной грани, есть возможность получить помощь и поддержку — от школы, семьи, психологических служб, общественных и религиозных организаций… И такая поддержка совершенно невозможна в условиях советского подхода, основанного на вранье, замалчивании, блокировках сайтов и сообществ по «нехорошей» теме.

…Меня позвали поговорить о предстоящем приговоре по моему делу. Ну, и о том, конечно же, как дальше жить людям, которые хотят открыто высказываться в СМИ и в соцсетях, а под уголовную статью за свое мнение идти не хотят.

Предваряя свое вечернее выступление (которое будет, надеюсь, в формате ответов на вопросы зала), могу сказать одно. 19 лет назад я переехал из Израиля в Москву по одной простой причине. Я хотел строить русскоязычный Интернет, его контентную составляющую, а это можно было делать только в Москве, максимум — в Питере, но никак не из Иерусалима. Ни одно из тех СМИ, которые я в этой жизни учредил, нельзя было бы создать, оставаясь вне Москвы, вне России. Как нельзя было основать Pomogi.Org, находясь не в одной из столиц.

Сегодня, исходя из в точности той же логики, я могу сказать всякому, чья жизнь и профессия связана с русским словом, языком, журналистикой: в современной России всем этим заниматься чем дальше, тем трудней, а скоро будет совсем невозможно. Медиапространство схлопывается до пятачка. Зону свободы слова обложили плотней, чем город Алеппо, утюжат и штурмуют со всех направлений. Разгон редакций, блокировка сайтов, запрет иностранных инвестиций, расширение пространства цензуры с помощью растущего списка запретных адресов, имен, слов и тем — все это куда более системные вещи, чем единичные случаи преследования блогеров по уголовным и административным статьям. Как раз уголовка и административка для физлиц, покушение на Кашина, вывоз Соколова в лес и прочие точечные формы воздействия — наименее серьезная угроза из всех на сегодняшний день. Системное уничтожение самой инфраструктуры независимых СМИ, вытаптывание того, что по-английски называется grassroots журналистикой (включая разрушение любой среды, в которой могли бы готовиться кадры), — это процесс, который не остановится и не замедлится в обозримом будущем. Поэтому будущее независимой русскоязычной журналистики — увы, не в России, а за ее пределами. Там, где редактору СМИ нельзя позвонить из Администрации, вызвать его на ковер, потребовать уволить Илью Азара и не пересекать двойных сплошных, окружающих дом для уточки.

Как мог заметить наблюдательный читатель, от паникерства в своих заметках я предельно далек. Сам живу в предложенных обстоятельствах, разделяю теорию малых дел, пропагандирую FriGate и верю, что безвыходных положений не бывает. В данном случае я даю просто свою профессиональную, экспертную оценку человека, жизнь которого в последние 28 лет так или иначе связана со СМИ на русском языке.

Медуза — преемник Ленты не только в кадровом отношении. 17 лет назад Лента. Ру показала русскому медиарынку, как должно правильно учреждаться и эволюционировать интернет-СМИ, где брать аудиторию при отсутствии маркетинговых бюджетов, как с нуля готовить кадры для профессий, которых прежде не существовало в природе, как вводить новые форматы информационной подачи и приучать к ним читателя… Сегодня Медуза точно так же на своем примере показывает, как можно поднимать независимое русскоязычное СМИ за пределами РФ. Как компенсировать сложности с привлечением крупных системных рекламодателей за счет аудитории, трафика, нетрадиционных форматов. Как освещать события в России, физически не имея здесь редакции. Как решать кадровый вопрос, разместившись в столь странном углу Европы. И так далее.

С полной уверенностью могу сказать, что ни в 1999, ни в 2009 году никакая Медуза в Риге попросту не могла случиться. Потому что в ту пору она, сидя в Риге, не могла оттянуть у московских изданий, бумажно-эфирных и интернетовских, ни читателей, ни сотрудников, ни рекламных бюджетов. То есть она могла бы только осваивать какой-то грант, нанимая людей, которым не нашлось места в московских редакциях, покупая мусорный трафик на вторичном рынке, и прожить ровно столько, сколько продлится этот самый грант. Сегодняшняя жизнеспособность Медузы — и конкретного СМИ, и всей модели, ярким примером которой она в последние 2 года служит, — связана с тектоническими процессами во всем российском медиапространстве. С выдавливанием свободного слова и свободного Интернета за физические пределы РФ. По объективным законам экономики, вместе с контентом и мозгами из России сегодня вполне успешно выдавливаются и деньги, формируя финансовую основу для выживания за ее пределами тех изданий, которые раньше там окупиться не могли.