Антон Носик - Изгои

С этой коллизией разбирался Конституционный Суд РФ, который именно так и рассудил. Все больные равны перед законом и должны иметь равные права на ввоз лекарств для личного употребления. 16 июля 2015 года он постановил, что ввоз ядовитых и сильнодействующих лекарств в Россию не является контрабандой в том значении, которое придает этому термину ст. 226.1 УК РФ. В резолютивной части постановления КС РФ указал на необходимость устранения законодательного пробела — что мы сейчас и наблюдаем. С подачи Минздрава РФ Госдума сейчас пытается принять норму, которая, по сути, легализует ввоз препаратов из постановления № 964 на территорию РФ. Обставляя его условиями, которые, по мнению баранов-законодателей, позволят поставить барьер на пути террористов и наркокурьеров, ввозящих под видом лекарств бактериологическое оружие или опиаты.

Барьер, конечно совершенно идиотский. Если я — контрабандист и под видом таблеток хочу ввозить ботулинический токсин или наркоту, то я свой груз расфасую в капсулы из-под любого разрешенного препарата. Зачем мне палиться с упаковками из запретного списка, если можно легально ввезти мое вещество в банке из-под витаминов?! Как может нотариально заверенный перевод рецепта помешать этой подмене?! Думцы просто понимают, что им нужно прописать в этом месте какую-то процедуру, имитирующую строгий контроль, — хотя при наличии таких подозрений нет никакого другого способа контроля, кроме анализа химического состава ввозимого вещества. На такой анализ у таможни есть и полномочия, и технические возможности, без оглядки на списки ядовитых, сильнодействующих, наркотических и т. п.

Дума есть Дума, она, по своему обыкновению, тупит. Но это не отменяет того факта, что суть нового закона — в легализации ввоза препаратов из списка, а не в запрете на ввоз в Россию каких бы то ни было лекарств.

Единственное в этой истории, с чем я пока не разобрался, но боюсь, что это — самый важный вопрос: какая разница в применимом законодательстве о ввозе лекарств между странами Таможенного союза и всем остальным миром? Буду страшно признателен за подсказку релевантных норм законодательства.

На официальном интернет-портале правовой информации опубликовано постановление Правительства РФ № 782 от 10 августа 2016 г. за подписью Дмитрия Медведева. Постановление продлевает срок уничтожения пищевых продуктов, ввезенных в РФ в обход продовольственных санкций, до 31 декабря 2017 года.

Оказывается, срок действия предыдущего постановления об уничтожении продуктов истек 5 августа. Так что все акции по уничтожению продуктов, о которых бодро рапортовали чиновники на этой неделе, являлись незаконными. Зато теперь все в порядке, все наладилось и вошло обратно в правовое поле.

Из постановления № 782 узнаем полный список государств, продукты из которых подлежат в России уничтожению. Это США, страны Евросоюза, Канада, Австралия, Норвегия, Украина, Албания, Черногория, Исландия и Княжество Лихтенштейн.

Последний пункт отдельно меня порадовал. Княжество Лихтенштейн — это такой неприметный карликовый офшор, размером примерно с Химки, расположенный на задворках Швейцарской Конфедерации. При этом сама Швейцария в санкционном списке отсутствует, хоть и участвует во всех санкциях в отношении России.

Видимо, кому-то у нас в правительстве грюйер с эмменталем роднее хамона с пармезаном.

Мне очень жаль, что российских легкоатлетов не допустили на Олимпиаду в Рио. Я вообще не одобряю практику коллективных наказаний, когда расправе подвергаются люди, заведомо невиновные, которых, по-хорошему, следовало бы поощрить и поставить в пример. Потому что соблазну они подвергались не меньшему, чем окружающие, но нашли силу и честь устоять. Если мы хотим, чтобы в будущем другие атлеты тоже отказывались от соблазна, предпочитая неразменную честь сиюминутной медальке, то наказание невиновных — очень скверный прецедент.

Безусловно, российских спортсменов подставили. Но подставили их далеко не вчера и отнюдь не в Лозанне. Арбитры CAS приняли плохое решение, но они приняли его единогласно. И выбор здравомыслящего человека тут достаточно простой: поверить либо во всемирный антироссийский заговор, либо в наличие юридических оснований для такого вердикта.

А чтобы человеку, далекому от закулисных спортивных интриг, понять, насколько обвинения голословны, достаточно послушать Елену Исинбаеву, раз уж она вызвалась быть спикером по этому вопросу. Она же ведь что угодно могла сказать. Например, что все обвинения в адрес российской сборной — клевета. Что Родченков все врет, а других улик, кроме его показаний, у комиссии Макларена нет. Что исследованные образцы мочи — поддельные, а на самом деле в России никто допинга отродясь не употреблял. Просто мы быстрее, выше, сильнее от рождения.

Но ничего такого Елена Исинбаева не сказала. Из ее заявлений трудно не понять, что, по ее мнению и опыту, вообще все спортивные медали зарабатываются с помощью допинга. И всем это сходит с рук. В другой способ побеждать на Олимпиадах чемпионка не верит в принципе. 301 золотую, 303 серебряные и 355 бронзовых медалей, завоеванных в Лондоне, Елена Исинбаева считает наградами Родченкову и его иностранным коллегам за успехи по приготовлению коктейлей и успешный обман допинг-тестов перед состязаниями. Если бы арбитраж в Лозанне принял любое другое решение, Елена Исинбаева продолжала бы делать вид, что верит в чистый олимпийский спорт, радовалась бы победам «наших» и о допинге не заикалась бы. Но вышло так, как вышло, — и она спешит поведать миру, что «чистых спортсменов» и честно завоеванных медалей не существует в природе. Ни у нас, ни у них.

Вполне допускаю, что она в этом вопросе права. Однозначно, ей видней, чем мне, какой процент спортивных побед основан на том, что в одном состязании разные люди соревнуются по разным правилам. Кто-то любитель, он лох и проигрывает — а другой сожрал препарат и прославил свою страну… Но лично мне дальше слушать уже незачем. Главное я уже услышал: мы жрали, жрем и будем жрать, потому что мы верим, что так поступают все. А если вдруг Спортивный арбитраж в Лозанне откажется узаконить эту практику, мы обвиним его в русофобии.

Есть мнение, что Большой Террор 1930-х годов подготавливался идеологически — силами тех же самых деятелей культуры, которые впоследствии стали его жертвами. Задолго до того, как требовать смертной казни для троцкистских двурушников и прочих уклонистов начали условные читатели газеты «Правда» (а они стали это делать только тогда, когда пошли сами расстрелы), к инквизиции и расстрелам призывали советские писатели. И, прямо сказать, совершенно непонятно, зачем они это делали. Но делали явно не по указке условного Кремля, а от чистого сердца. Почему-то им казалось, что Большой Террор — это хорошо и правильно. Казалось за 10 лет до того, как им дали на собственной шкуре прочувствовать его прелести.