Array Мюрид - Русская Каморра, или Путин в окружении

«Коммерсант» оценил данные статистики от Минэкономики, из которых следует, что розничная торговля в России показала худшие за 40 лет результаты. Даже название статьи «Глубина падения беспрецедентна» говорит о состоянии изумления такого рода статистикой.

Нужно отметить, что обстановка ухудшилась после не самых тяжелых санкций. Экономика, которая стараниями властей была разорвана в клочья и растаскана по друзьям и знакомым президента, по кланам хищников, набросившихся на нее, как стервятники на падаль, оказалась даже не колоссом на глиняных ногах. Устойчивость экономической системы, стоящей на одной-единственной нефтегазовой ноге, не выдержала легкого дуновения.

Понятно, что люди, которые и привели страну к катастрофе, неспособны выводить из нее. Это особо и не скрывается — правительство не может сформулировать внятный и четкий план действий. О программе никто и не заикается — это вообще высший пилотаж. Предпринимаемые меры в лучших традициях современного управленческого искусства выглядят дергаными, несистемными и судорожными. Результат можно предсказывать заранее — причем гораздо точнее, чем результат выборов в Госдуму и президента. Если там чисто теоретически смеха ради можно предположить какие-то варианты, то с результатом деятельности правительства в экономике никаких вариантов быть не может. Скорее всего, падение на уровень 40-лет-ней давности — это только начало. Впереди новые зияющие высоты.

Причина коллапса вполне очевидна: во-первых, негодная модель экономики, которая сама по себе генерирует катастрофу. Вторая ключевая причина — тотальная управленческая деградация. Невозможно управлять экономикой и страной людям, не имеющим к этой работе ни малейших показаний. Но когда вопреки любому здравому смыслу это происходит и длится годами и десятилетиями — то нелепо изумляться итогу их деятельности.

«Сверд. обл. собирает 236 млрд налогов. 179 из них перечисляет Екб. Из 179 в Екб остается около 18 млрд и еще 15 трансфертов. И все». — Евгений Ройзман (@roizmangbn) 13 апреля 2016 г.

Ройзман озвучивает бюджетную основу любой деспотии. Ничего необычного он, конечно, не открывает. Однако проблема носит вполне четкий характер.

Для любой неравномерно развитой страны, в которой есть четко выраженный центр и не менее четко выраженные окраины, всегда существуют два разнонаправленных процесса: центростремительный и соответственно, центробежный. Метрополия всегда стремится создать ситуацию, при которой развитие окраин (регионов) будет идти темпами более низкими, чем самого Центра — в этом случае регионы ставятся в вынужденное перед метрополией положение. Центробежные процессы давятся в зародыше простой зависимостью от благорасположения царя, но при этом и перспективой — сегодня вы получите мало, завтра будет немножко побольше. Если будете хорошо себя вести. (Примерно по той же схеме Кремль рулит сегодня республиками Донбасса, по ней же он контролировал ход всего восстания в 2014 году. Покорных командиров награждал снабжением, непослушных сажал на голодный паек, а строптивых просто отстреливал, благо никаких законных ограничений на насилие не существует.)

Эта стратегия работает, причем вполне сносно, в ситуации, когда общий тренд развития положительный. Даже небольшой рост позволяет проводить такого рода маневры, и они вызывают если не одобрение, то по крайней мере понимание и в центре, и на окраинах.

Хуже, если страна входит в кризис, еще хуже — когда кризис приобретает затяжной характер. Сложившаяся практика и сформировавшаяся бюджетная политика продолжают выкачивать из регионов ресурсы, возвращая их в «ручном режиме» в зависимости от лоббистских возможностей получателей объедков с барского стола. Но в кризис такая система начинает давать сбои — закрывать приходится все более возрастающее количество дыр при все более скудеющем ручейке объедков. Возникает совершенно объективная предпосылка для роста сепаратистских настроений, которые, конечно, можно какое-то время купировать репрессиями и Нацгвардией — но только какое-то время.

Совсем плохо, когда центральная власть не способна нарисовать даже перспективу. Она сама не понимает, что происходит, не может четко озвучить временные интервалы и планируемые контрольные цифры. Когда на высшем уровне даются обещания практически с потолка, нет смысла даже злорадствовать над каким-нибудь очередным прогнозом «от Улюкаева» — министр лишь выполняет политический заказ на оптимизм.

Однако никаких иных способов разрешения очевидного противоречия деспотия предложить не может — сам характер осуществления ею своих властных полномочий не предусматривает равного разговора с регионами. Все отношения строятся только по принципу «Я начальник — ты дурак», и никак иначе. Регионы, выключенные из общего федерального процесса, решают свои собственные задачи практически в одиночку, причем центральная власть очень строго и ревниво следит за тем, чтобы региональные лидеры, не дай бог, не рискнули бы объединиться — такое развитие событий для деспотии всегда нож в печень.

Тем самым только Центр несет ответственность за происходящее, и в случае, когда он оказывается неспособен отвечать на вызовы (а сегодня в России правительство очевидно недееспособно), регионы начинают просто ждать: либо к власти придут более вменяемые руководители, либо нужно начинать подготовку к сепаратным действиям. Ничего другого им не оставляют.

Повторю то, что уже говорил и писал: текущая ситуация, являясь откровенным кризисом нынешней версии госстроительства страны, создает возможность выхода из него через переформатирование государственного устройства. Это можно назвать федерализацией, можно — как-нибудь еще, но смысл переформатирования заключается в том, чтобы распределить между центром и окраинами ответственность за общее развитие страны. Для этого Кремль должен поделиться властью, полномочиями и ресурсами с регионами. Для этого нужно изменить административно-территориальное устройство России, окончательно ликвидировав разделение на регионов-доноров и регионов-реципиентов. Нужно не просто укрупнить регионы механическим образом, а создать территориально-промышленные комплексы, на основе которых можно будет формировать новые регионы, каждый из которых будет донором федерального бюджета. При этом нужно будет заново создавать бюджетную политику, оставив новым регионам ресурсы для того, чтобы они могли работать со своими собственными программами развития депрессивных территорий.