Стивен Кинцер - Перевороты. Как США свергают неугодные режимы

Поставщики потребовали оплату наличными деньгами, а большая часть вооружения оказалась устаревшей или непригодной к использованию. Но все же чехи не могли продать оружие Гватемале без одобрения Москвы. Знаковость этого события потрясла всех: судно с советским оружием на борту прибыло в Гватемалу. Маккормак из палаты представителей сравнил поставки с «атомной бомбой, что закопали у нас за домом». Госсекретарь Даллес объявил, что это доказательство «внедрения коммунистов в страну».

«Вот где проблема, – сообщил он репортерам, – а не в „United Fruit “».

Таким образом, в Вашингтоне никто больше не мог выступить в защиту Арбенса. Некоторые попытались бы, если бы знали, что замышляют Госдепартамент и ЦРУ. Однако переворот в Гватемале, как и в Иране, держался в строжайшей тайне. План знала лишь горстка людей, поэтому никто не мог ни возразить, ни предупредить кого-либо постороннего.

Впрочем, сомнения в политике правительства относительно Гватемалы все же возникали. На страницах «New York Times» появились статьи, в которых их автор, репортер Сидни Грусон, предполагал, что гватемальцы поддерживают свое правительство и охвачены не коммунизмом, а «пламенным патриотизмом». Администрация Эйзенхауэра и «United Fruit» вовсе не хотели, чтобы американцы слышали подобные мнения. Аллен Даллес пригласил на обед своего товарища, Джулиуса Адлера, и пожаловался ему на статьи. Адлер передал жалобу владельцу газеты, Артуру Хейзу Салсзбергеру. Через несколько дней начальник Грусона отозвал его из Гватемалы.

Аллен Даллес тоже столкнулся с проблемой. Глава отдела ЦРУ в Гватемале Берч О’Нил не поддерживал идею переворота. Как и его тегеранский коллега Роджер Гойран год назад, он предупредил, что в конечном итоге операция закончится плачевно. Даллес перевел О’Нила в другую страну.

Пока Аллен Даллес устранял потенциальные препятствия, его брат столкнулся с несогласием со стороны некоторых чиновников из Госдепартамента. Например, Луи Халле из отдела политического планирования распространил длинный меморандум, в котором заявлял, что Гватемала отчаянно нуждается в социальной реформе, что ее правительство «борется против американцев за свою независимость», однако не является прокоммунистическим, а ответственность за всю кризисную ситуацию лежит на компании «United Fruit» . Помощник заместителя Госсекретаря Роберт Мёрфи случайно узнал об операции «Успех» и мгновенно отправил Даллесу возмущенную ноту, что подобная политика недопустима и «в перспективе очень дорого обойдется».

«Прибегая к такому методу, мы признаем несостоятельность нашей политики в отношении этой страны», – писал Мёрфи.

Госсекретарь Даллес, уже давным-давно принявший решение свергнуть Арбенса, попросту пропускал мнения коллег мимо ушей. Однако известия все же достигли и высших кругов Госдепартамента. Посол Пьюрифой даже поинтересовался у начальства, не изменился ли план. В ответной телеграмме политдиректор по Центральной Америке Рэймонд Ледди заверил его, что операция «Успех» продолжается: «Мы все поголовно намерены избавиться от этого мерзавца и своего добьемся».

Операция Хейни шла полным ходом. Небольшую армию из почти пятисот гватемальских изгнанников и наемников из Центральной Америки Хейни отправил в лагеря в Никарагуа, Гондурасе и Флориде на военную подготовку. Тайная радиостанция «Голос Свободы», которая вещала якобы «откуда-то из Гватемалы», а на самом деле – из Опа-Локи, выпускала в эфир поддельные отчеты о народных волнениях и военных восстаниях. Настал черед специально подобранного «освободителя» – полковника Кастильо-Армаса.

На рассвете восемнадцатого июня Кастильо-Армас посадил своих людей в джипы и грузовики, а сам возглавил колонну в побитом старом фургоне. Они спокойно пересекли границу. Затем, следуя приказам кураторов из ЦРУ, Кастильо-Армас проехал шесть километров в глубь Гватемалы и остановился. Так произошло вторжение.

Арбенс привел армию и полицию в боевую готовность, однако по совету министра иностранных дел Ториельо не стал отправлять отряды к границе. Ториельо надеялся разрешить ситуацию дипломатическим путем. Он хотел показать всему миру, что на гватемальской земле находятся солдаты, которых финансирует другое государство, и не хотел, чтобы правительственные войска вмешивались.

К середине утра Ториельо писал срочное обращение к Совету Безопасности ООН с просьбой немедленно собраться и осудить вторжение в Гватемалу, предпринятое «по инициативе неких зарубежных монополий». В это же время радио «Голос Свободы» передавало захватывающие отчеты о якобы молниеносном продвижении Кастильо-Армаса по сельской местности. Два самолета ЦРУ низко гудели над главными военными казармами в столице Гватемалы, поливая их пулеметным огнем. Они даже сбросили осколочную бомбу – раздалась серия громких взрывов. Пьюрифой – единственный человек в стране, знавший, что происходит, – расслышал их в кабинете в здании посольства. Выглянув в окно, Пьюрифой увидел дым над казармами и быстро набросал Даллесу радостную телеграмму.

«Кажется, все», – написал он.

Воздушные налеты продолжались несколько дней. Один самолет расстрелял аэропорт столицы. Другие атаковали топливные резервуары и военные посты по всей стране. Как и фальшивая радиостанция, эти самолеты создавали впечатление, что началась война. После каждого авиаудара гватемальцы все больше пугались и были готовы поверить «Голосу Свободы».

Госсекретарь Даллес получал практически почасовые отчеты от брата и Пьюрифоя. Сам же он должен был вести игру на публике. Днем девятнадцатого июня Госдепартамент сделал хитрое заявление, что правительство услышало новости о «серьезных восстаниях» и «вспышках насилия» в Гватемале. Затем он провозгласил ложь, лежавшую в самой основе операции «Успех»:

«У Госдепартамента есть основания полагать, что начался бунт гватемальцев против правительства».

Арбенс знал, что это ложь и за восстание отвечают Соединенные Штаты, то есть он не сможет победить силой. Осознание сперва заставило его выпить, а затем привело к решению обратиться к стране по радио. В своей речи Арбенс объявил, что «коварный предатель Кастильо-Армас» ведет «экспедиционные войска компании „United Fruit “» против законного правительства.

«Наше преступление заключается в аграрной реформе, которая затронула интересы компании „United Fruit“ . Наше преступление заключается в желании проложить свою дорогу к Атлантическому океану, вырабатывать свою электроэнергию, построить свой порт. Наше преступление – это патриотическое желание развиваться, двигаться вперед, добиться как экономической независимости, так и политической…