Елена Денисова-Радзинская - Мы все из одной глины. Как преодолеть трудности, если ты необычный

Наверное, да.

У нас было все это с самого начала. И продолжается.

Нам нужен был актер-африканец для спектакля. Мы только проговорили это. Я захожу к знакомой в офис, открываю дверь, и вот тут – бабах! Я вижу, что на ее месте в ее комнате сидит Мишель, тот, кто нам нужен! Я подхожу к нему и говорю: «Знаете, вы нам очень нужны для спектакля! Нам без вас никак!» И в ответ слышу: «Я это сразу понял, как вы только зашли. Я согласен». Человек говорит это все по-русски – он учился на филологическом факультете в Москве. Это был наш второй Муравьед, и в спектакле он читает стихи Пушкина как настоящий родственник Пушкина.

Мишель, это удивительная история, как ты попал к нам! Как ты сыграл, как ты ободрял нас и как мы, оказывается, с этой темой были нужны тебе в этот период.

Я помню, как ты говорил: «О Боже! Как неслучайно я попал к вам! Как нужны были мне самому слова вашего спектакля! Как нужно было их вспомнить, потому что я знал их раньше, но решил забыть!»

Что ты имел в виду, я не знаю, но это такая удивительная история с тобой и твоим попаданием в роль прямо в десятку. Я все время тащила к ребятам все разное (книга Кэтрин Моррис «Услышать Голос Твой» все еще давала о себе знать). Мне хотелось дать им в полном объеме то, что я могу: разные краски мира, разные кухни народов мира, разных людей разной национальности, и ты с твоей прекрасной черной кожей и с таким прекрасным светлым сердцем, добрым и открытым, как полезен ты был для ребят.

Это разноцветнокожая дружба! Это понимание одного сердца, несмотря на границы и цвета. Когда ты читал Пушкина (а для нас, русских, Пушкин – это наше всё), предок которого был арапом Петра Великого и наверно очень похожим на тебя, я не могу описать, что было в зале. И смех, и слезы.

Спасибо за все! Я благословляю тебя.

Я не умею платить за парковку. Репетиция у Саввы проходит в центре Москвы на Китай-городе, где даже платно найти стоянку практически нереально. Но есть четыре места – это около ворот чего-то по борьбе с наркотиками. И, естественно, они всегда заняты.

Я приезжаю на репетицию в разное время. И прошу: «Ты знаешь, Бог, я не умею платить за парковку, но мы делаем все про то, что тебе нравится – про дружбу и любовь между людьми. У меня полно в машине костюмов – я не могу их тащить на себе – помоги мне!»

Я подъезжаю. Через одну секунду из ворот чего-то по борьбе с наркотиками выбегает человек, садится в машину и уезжает.

Я спокойно ставлю авто на его место.

Следующая репетиция в другое время. Все повторяется. Я жду, или несколько секунд, или кто– то уезжает передо мной сразу. После этого – затишье! Никто ниоткуда никуда долго не выезжает!

Я понимаю – это все для меня!

На седьмой раз я звоню перед приездом Савве и прошу прийти смотреть чудо, уверенная уже в том, что оно будет. Пришли все актеры. И они все видели!

У нас все время совпадали адреса. Как? Например, наша прекрасная декоратор Лена не хочет ехать за чем-то, что нам просто позарез необходимо к дизайнеру Наташе Миглицкой, и объясняет: «Поздно! Не успею, мне домой нужно!»

Мы долго уговариваем, она спрашивает: «Ну а где это?» Мы отвечаем, и это оказывается ее соседний дом!

У нас две арии Создателя. Актер, поющий Его, Игорь Томилов слушает вторую арию. Там много о дружбе между людьми разной национальности:

Без узбеков и без армян

Верь, мой сын, этот мир пуст!

Я – поэт самых разных стран,

Я – певец самых разных уст.

Верь, мой сын, ты здесь не один!

Верь Мне! Божия мы семья!

И еврей здесь и осетин —

Это все здесь – и ты, и Я!

Актер Игорь Томилов слушает эту арию, и она ему не нравится из-за… чего бы вы думали? Дружбы! Большого количества дружбы.

Он говорит: «Знаешь, что-то много дружбы разных народов! Прямо советское что-то напоминает». Я не знаю, чем ему не нравилось советское в плане дружбы, мне все нравилось как раз в этом, но я поняла, что не хочу даже просить его через силу петь эту арию. Не тот случай. И я говорю вслух: «Нам бы Кобзона Иосифа Давидовича!» Все повздыхали: «Да, конечно, хорошо бы!» Особая команда ребят оживилась. Антон сказал: «Лена! Это великий артист. Конечно, хорошо бы было, чтоб он был!»

Я помечтала и забыла об этом.

Мне казалось, что на этом дело и закончится.

Проходит два дня. Я еду забирать ксерокс нашей пьесы и отдельных ролей у подруги на улицу Красина.

Дорогу моей машине неожиданно перегораживает грузовик, и вдруг между мною и грузовиком в районе гостиницы «Пекин» идет лицо и смотрит прямо на меня. Идет медленно, и я вдруг понимаю, что это лицо того певца и народного артиста, о котором мы два дня назад так мечтали – Иосифа Давидовича!

Я выскочила из машины, обратилась к нему, объяснила ситуацию. Он пригласил в офис. Сказал: «Дайте текст песни!» Я достала текст. Он внимательно прочитал. «Хороший текст! Я немного сокращу под себя? А музыка?» На следующий день я привезла Звеню.

На премьере 14 апреля в театре А. Джигарханяна арию Создателя у нас пел И. Д. Кобзон!

Ребята и все зрители были в полном восторге, учитывая еще то, что я в суете даже забыла всем сказать о договоренности с Кобзоном, и это было для всех полной неожиданностью.

Когда мне сказали, что в диагнозах Жени и других написано: «Сзади не подходить. Громкую музыку не включать», я очень обрадовалась, что не читала эти диагнозы. Слава Богу, что у меня была та неофитская храбрость на грани почти наглости, что позволила мне верить и не сомневаться.

Задача была очень простая – всего лишь поставить танцы. Не балетные. Простые. И у меня не было сомнений, что все мы, именно ВСЕ затанцуем. Поэтому так и произошло. Во время репетиций никто никого не отделял. На сцене были все-все, и худо ли, бедно ли кто танцует, на это мало кто обращал внимания – главное вместе! И получать удовольствие!

Поэтому, когда потом психологи спрашивали нас: «Ну как так получилось? Как они затанцевали?» Я могу искренне ответить, что не знаю и не помню. Просто мы были одно целое, и у всех была одна задача, и все в меру своих сил и способностей ее старались выполнить. И все выполнили ее.

А идеальных и совершенных танцоров тоже нет!

Даня кричал в микрофон: «Все на сцену!» И ВСЕ означало ВСЕ! И это очень объединяло.

Когда из его микрофона доносилось: «ВСЕ ушли со сцены!», это тоже означало ВСЕ! ВСЕ ВМЕСТЕ!

Мы перемешались естественным образом, мы жадно вместе ели пиццы, которые нам каждый раз щедро дарили наши друзья из кафе «Мольберт», пили ситро, соки и воду, привезенную Наташей Яровой, моей подругой, которая на свои средства возила нам костюмы, покупала пищу и мелкие декорации.